Святые терпеливы, потому что бесконечны во времени, так вот. Альдо был просто такой Святой наоборот, но он тоже никуда не мог торопиться, потому что окоченевшие члены плохо поддавались его усилиям.Они шли тяжело, медленно – Мойра то и дело оглядывалась и прислушивалась, боясь, что со Святым Бово был кто-то живой, и этот кто-то живой мог пойти за ними куда быстрей, но постепенно они удалялись от кладбища, и девушка даже представляла, куда именно они идут. Впереди была расщелина с крутыми берегами, по дну которой текла речка, и через нее был перекинут ствол дерева. Дальше этого места они обычно не ходили – дальше была чужая земля, других Святых, и по простым надобностям туда лучше было нос свой не совать.
Но Альдо, даже в своем помрачненном состоянии, был прав – туда уж точно никто просто так не пойдет из Пречистого, будут потом с теми Святыми рядить и судить, а там и время пройдет. А Мойре и Альдо не так много и надо – несколько часов, чтобы сжечь тело, и все. Дальше Мойра сможет пойти дальше, к Святому Престолу, как будто и не было ничего.
Об этом она и мечтала, пока шла то за мерно ковыляющим Альдо, то перед ним, раздвигая ветки, и стараясь на него вовсе не смотреть ни так, ни эдак, потому что ничего в жизни, наверное, не было страшней, чем его стеклянные мертвые глаза, в которых был виден белый отблеск, словно силуэт его призрака в глубине.
– Альдо, ты тут? – спросила она тихонько.
– Уыыыдааа, – ответил он с явным трудом и неохотой. Воздействие на тело явно давалось ему непросто, но Мойра не могла не думать о том, какими бы были глаза Святых, не будь они скрыты драгоценными накладками. Были ли они тем же? Были ли они такими же?… Мысль была чуждой, святотатственной. Тело Альдо было нечистым – настолько нечистым, что святая земля мучала его вместо того, чтобы успокоить, и настолько нечистым, что ему требовался огонь и полное уничтожение. В Святые были чисты – их останки оставались нетленными, и души возвращались в очищенные землей тела из чистилища, чтобы направлять грешников в жизни.
Святые мои, что же я делаю-то?
Потому, наверное, Святые и говорят своими табличками, а не голосом – если бы они говорили вслух, выходило бы так же, как у Альдо, протяжно, ужасно, с присвистами и стонами в пустых легких. И вовсе не в обетах дело, так?
Мойра не могла отделаться от этих мыслей, потому что вставший мертвый Альдо был слишком похож, слишком напоминал, слишком много имел пересечений. Одень его в убор святого, дай ему табличку, и как его отличить? Ходит, двигается, не смердит разложением, сохраняет разум и бодрость духа. Вот и Святой – кроме того, что не Святой вовсе, а нечистый дух в нечистом теле, отвергнутом Святой землей.
Лес расступился внезапно – они шагнули за кромку деревьев и оказались на берегу обрыва, проеденного за долгие годы лесной рекой. Паводки и дождевые разливы год за годом точили берега, углубляя их и забирая деревья, слишком близко оказавшиеся к разлому, и одно из них, могучий древний дуб, чьи корни были оголены и сточены, много лет назад упал поперек, создав из себя неудобный мост. Реку, конечно, можно
