надо в общагу идти. Или на кафедру лыжного спорта – она ближе всех.
– Держи, Света! – протянул бутылку Попинко. В его огромной спортивной сумке мог бы поместиться целый буфет. Сидящие посмотрели на бутылку с завистью.
– О, спасибо, дружище, спасаешь, – Света взяла «Боржоми». – А стаканчик?
– Нет у меня стаканчика, – сказал юноша, проверив. – Это мама мне котомку в дорогу собирала, − кивнул он на огромную сумку и засмеялся. На котомку она похожа никак не была.
– Мама? Это хорошо. Отличная, значит, мама! Ладно, Андрюша, я аккуратно попью. – Девушка зубами стянула пластиковую пробку, какой бутылку закупорили после того, как освободили от железной, и налила себе в рот воды, не прислоняя край бутылки к губам. – Гигиена – превыше всего. Держи, тебе ещё прыгать. Спасибо! – сладостное для любого украинца фрикативное «гх», с придыханием, прозвучало мягко и уютно. Савченко улыбнулся, снова сглотнул слюну и проводил «Боржоми» взглядом до сумки.
– Сходи на кафедру лыжного спорта, – тут же посоветовал Малыгин.
Гена молча кивнул.
В это время Михайлов и студент, помогавший судить, подняли планку на высоту метр шестьдесят. При личных рекордах за метр семьдесят подобная высота должна была казаться высотницам плёвой. Но, учитывая качества сектора для прыжков – резины не было и здесь, – а также стресс, обе заметно посерьёзнели. Николина заново промеряла стопами разбег на дуге, впритык приставляя пятки к носкам. Ей никак не удавалось приспособиться к битуму. Даже отечественная резина, которую считали твёрдой, казалась в сравнении с ним ватой. Прыжковая шиповка на правой, толчковой ноге – фирменная, дорогая, с короткими гвоздями на пятке – скользила по покрытию, тогда как беговая на левой маховой по-прежнему вязла. Добавив еще один шаг, Лена сделала прикидку: пробежала по разбегу и оттолкнулась, чтобы определить дистанцию до планки. Попинко показал ей место предполагаемого отталкивания. Помочь сверить разбег в секторах являлось святым. Убедившись, что всё сходится как нужно, Николина пошла к лавочке с вещами, чтобы взять мелок и нарисовать новую отметку начала разбега. Кашина, наблюдавшая за действиями соперницы, наступила на меловую палочку именно в тот момент, когда Лена нагнулась за нею.
– Ой, извини, не заметила, – недобрая улыбка промелькнула на лице Иры.
– Во гадина! – Цыганок вскочила с травы. Так как правила соревнований запрещали появление на секторе посторонних, она закричала издалека: − Ты шо делаешь?
– Я не заметила этот мел, – обернулась Кашина на оклик. – И вообще: не надо разбрасывать свои вещи где попало. Здесь сектор, а не квартира в Химках, – улыбка, опять с издёвкой, вернулась на лицо московской гордячки. Мотнув косой, она пошла на исходную позицию. Лена хмыкнула и покачала головой:
– Ладно, Кашина, с тобой всё ясно.
– Что тебе ясно? – глаза Иры загорелись яростью. Похоже, скандалить ей было не привыкать.
– Ничего.
