выходные дни? Если только тем, у кого «понедельник начинается в субботу». У меня же понедельник начинался строго по календарю – в первый день недели, в девять ноль-ноль. Разве что иной раз минутой-другой раньше. Можно было и позже, но с одним важным условием – появиться в кабинете раньше Анны Павловны, потому как та терпеть не могла опоздания, при этом «задерживаться» имела полное право. Но довольно даже думать о работе! Выходные – и точка!
И всё же их самым упоительным прологом был вечер пятницы. Своеобразный буфер между буднями и выходными, между маяниями и наслаждениями. Фазовый переход. Точка невозврата, точка экстремума недельной синусоиды, после которой начинается движение вверх. Из ямы.
Вечер пятницы нельзя не любить.
Я любил его. Любил его делить с Борисычем. Как и многое другое. За последних два года операцию деления мы с ним усвоили на отлично. Любую радость, любое горе – всё на двоих. Делить – это ведь не только о потере, но и о приобретении тоже. Если речь идёт сугубо о добрых делах. Игорь показал мне, что значит эмпатия, я же в ответ показал ему, что значит подниматься после сокрушительного удара. Точнее, двух. Без него жизнь была бы более пресной. У него без меня – тоже.
Когда почти два года назад, поджав хвост, как побитая собака, прибежал к соседу за помощью, значение имела только моя боль, которую я мучительно жаждал залить алкоголем. Не было сил думать о своём эгоизме. О том, что на десять месяцев забыл о нём, о том, что в трудный период оставил его наедине со своими проблемами, о том, что не помог, когда ему самому крайне необходимо была помощь. Нет, ни о чём таком я не думал. Лишь о том, чтобы напиться. Игорь не был достаточно пьян, чтобы не увидеть абсурдности моих намерений. Он налил полный стакан водки и, подав его мне, сказал: «Не самое лучшее средство. Аналогия с человеком, которого сбил гружённый самосвал, и ему дезинфицируют ссадину на пальце – в надежде ослабить боль во всём теле… Если и есть анестезия для души, то явно не в таких ёмкостях. Уж мне-то поверь… Ну если только внутренности продезинфицируешь.» То был единственный стакан. Удивительно, но именно пьяница не позволил мне тогда, пусть даже на время, превратиться в забулдыгу.
Та первая реабилитация… Многое, что запомнилось. Не забылось. Особенно терапевтические беседы вечно хмельного соседа, заменившего мне отца. О чём они были? Обо всём и ни о чём. С одной единственной целью – молчать о главном. Лишь изредка с концовке какой-нибудь весёлой жизненной истории, после короткой паузы он, сочувственно вздыхая, произносил: «Ох уж эти бабы». Не имевшие никакой связи с вышесказанным, «эти бабы» звучали настолько нелепо, настолько неубедительно, что если и был в них какой-то смысл, то он не имел ничего общего с уничижением. Только спустя время я узнал, что это выражение было «словно золотое кольцо в носу у свиньи». Так мне сказал Игорь. Да и то после того, как изрядно набрался.
Не мог он свою «Юленьку» называть «бабой». Даже если и называл, то «уже тысячу раз пожалел об этом». Конечно, они
