его ногами предательски затрещали доски, Сычев замер и, выждав минуту-другую, принялся искать лаз. Возня на чердаке не осталось незамеченной, и предрассветную тишину нарушил грозный окрик часового:
– Эй, шпиены, кому там неймется?! Пулю захотели схлопотать?
Это остановило Сычева. Он спустился с чердака и забился в свой угол. А Петр весь извертелся в поисках выхода их тупика. За время войны ему пришлось повидать немало чужих смертей и мысленно свыкнуться с собственной, но вопиющая несправедливость, что ее предстояло принять от своих, изводила его. Он снова и снова искал аргументы, чтобы разрушить горы лжи, нагроможденные мерзавцем Струком, и не находил.
«Будь что будет!» – решил положиться на судьбу Петр и остановившимся взглядом уставился в потолок.
Мучительно медленно тянулось время. Полоска света упала на лицо. За стенами сарая занимался хмурый осенний рассвет, и смертельная тоска сжала сердце: скоро, совсем скоро все должно закончиться. Его обостренный опасностью слух ловил каждый звук: хрупкую утреннюю тишину нарушало лишь звонкое потрескивание льда под ногами часового.
«На носу зима, – отметил про себя Петр и с тоской подумал: – Но тебе, похоже, до нее не дожить».
Шорох сена отвлек его, к нему подсел Сычев и тихо обронил:
– Извини, Иваныч, гадом помирать не хочется.
– Будем живы – не помрем, Сережа, – дрогнувшим голосом произнес Петр, и, поддавшись порыву, они обнялись.
Громкие голоса на улице заставили их напрячься. Один из них принадлежал сержанту Дроздову.
– Сидоров, открывай! – распорядился он.
Громыхнул засов, скрипнули ржавые петли, и в сарай хлынул яркий поток света. Первый снег, укатавший пушистым белым покрывалом землю, искрился и сверкал в лучах солнца. Он слепил глаза арестованным, и они, щурясь, потянулись к выходу.
– Всем стоять! – рявкнул Дроздов и, обратившись к списку, потребовал: – На выход: Сычев! Голобородько! Кузьмин!
Сергей, крепко пожав руку Петра, торопливо произнес:
– Прощай командир и не поминай лихом.
– Держись, Сережа! – обронил ему вслед Петр.
– Рыжий, ты че там шепчешься? Бегом в строй! – прикрикнул Дроздов на Сычева.
Тот, бросив прощальный взгляд на Петра, выскочил из сарая и пристроился за бывшим шахтером.
– Шагом марш! – новая команда подстегнула арестованных, и лязг засова заглушил их шаги.
Петр затаил дыхание и прислушивался к тому, что происходило за стенами сарая. Вскоре от напряжения заломило в висках. Так и не услышав звука выстрелов, он возвратился на место. Шло время, на дворе сгустились сумерки, а о нем будто забыли, когда, наконец, дверь сарая распахнулась, и на пороге возник незнакомый сержант.
«Что случилось? Почему не Дроздов? Где конвой?» – вихрем пронеслось в голове Петра.
– Эй, парень, ты тут еще не околел? – вглядываясь в темноту, окликнул сержант и, не услышав ответа, позвал: – Ну, где ты там?
– Здесь, –
