нужно больше для галочки. Пойми, здесь нет ни доброго полицейского, который придет и спасет тебя, ни папы с мамой, которым можно наябедничать на грубого соседа, ни доктора, который вправит тебе вывих и наложит швы. То есть доктор, конечно, есть, но у него иные цели и задачи.
– Здесь что, совсем никому нет ни до чего дела? Как такое вообще может быть? Мы ведь находимся в медицинском учреждении!
– Это так, но, насколько мне известно, мы вообще находимся вне юрисдикции кого бы то ни было. Гросман является кем-то вроде рабовладельца.
– Рабы – это мы?
– Точно, ты все правильно понял.
– И вы не пытались сопротивляться?
– Конечно, пытались! – Тоби весело рассмеялся, будто услышал хорошую шутку. – Появись ты пару дет назад, то увидел бы все своими глазами. Было весело – мы строили баррикады из матрацев, били посуду и вообще делали, что хотели.
– И? Чем все закончилось?
– А ничем, – молодой человек беззаботно махнул рукой.
– То есть?
– Ну, как тебе объяснить… Ни одна революция не имела бы смысла, если бы некого было свергать. То есть правящий класс как бы есть, но он недоступен – укатил куда-нибудь на Таити и прихватил с собой все доступные ресурсы. Мы, как водится, побесились пару дней, но потом, когда проголодались, бросились искать еду – а ее нет. Вот тут-то и пришло понимание того, что любая идея, не подкрепленная парой бутербродов с сыром, ни черта не стоит. Вообще, тогда мы ходили по самому краю. И я до сих пор не понимаю, почему папаша нас пожалел. Еще бы чуть-чуть, и мы начали бы есть друг друга. Думаю, среди нас нашлись бы желающие отведать человечинки. Но Гросман пришел в самый последний момент, как добрый Сильвестр, и принес с собой мешок с подарками. Больше мы не пытались противопоставить себя ему. Смысла нет.
– А просто выйти отсюда вы не пробовали?
– Если ты найдешь дверь, ведущую наружу, первым признаю тебя получеловеком-полубогом.
Я хотел было продолжать возмущаться, но тут до меня дошел смысл услышанного.
– Как? Ты хочешь сказать, что вы до сих пор не знаете, где именно находитесь? А как же те двое, которых отпустили?
– Нас привозят сюда или без сознания, или с мешком на голове. И вывозят так же.
– Но это же произвол!
– Еще какой, – Тоби прыснул со смеху, его, похоже, забавляла эта беседа. – Самый произвольный из всех возможных произволов.
– Хорошо, о чем мне еще стоит знать? – я решил отложить на потом вопросы этики и заняться насущными проблемами.
– У нас все просто. Есть хорошие ребята – это мы. Нас боятся, но только пока мы сильны. Софи является своего рода предохранителем, который защищает нас от анархии. Но так было не всегда. Ей пришлось устранить парочку наиболее активных и неуправляемых местных деятелей. Так что можешь
