Зорге – это наш разведчик с позывным «Рамзай», много сделавший для нашей Победы. Отец мне мало что рассказывал, хотя бы то, как попал в СССР. Но я чувствовал, что жизнь в новой для него стране, не была сладкой. Но на его родине не было бы и такой.
Я – поздний ребёнок в семье, погибшей в 1980 году, когда мне исполнилось три года. Они разбились в авиакатастрофе. Меня с собой не взяли, собираясь вернуться на следующий день. Затем был детский дом. Там и дали новую фамилию – Ли. Хотя дядя Дима говорил, что моя настоящая фамилия – Оцука. Но мне он сказал, что так надо. Затем школа. Армия. Погранвойска. И опять – так надо. Институт. Юридический факультет. Меня всегда тянуло познать первопричину человеческих отношений. Они и привели меня к беседе с невзрачным человеком, обладающим исключительной волей и проницательными глазами. В 2000 я исчез из круга своих друзей. Думалось, на время, а оказалось – навсегда. Это был сложный период жизни, когда приходилось доказывать самому себе и своим учителям, что выбор, сделанный ими не напрасен.
Потом были Индонезия и Тайвань. Работа в Посольстве России. Затем Афганистан. Провинция Парван. В отряде Файзуллы Салеха я отвечал за связи с остальными повстанческими отрядами, оказывающими сопротивление американским воякам. Это было сложное время, полное тревог и ожиданий. Непростой период становления и возмужания. Время, когда на весах совести могла лежать не только моя жизнь.
Но я быстро учился.
В 2006 при пересечении границы в районе города Асадабад со своей группой напоролся на засаду. Никто, кроме меня, не выжил. А я почти год прожил в Пешеваре без связи и контактов. В лагере подготовки талибов. В 2009 мне удалось наконец обозначить себя, а спустя полгода меня срочно вызвали в Москву. Мне дали отдохнуть почти месяц, который был потрачен на написания отчётов, а потом отправили, практически в рай, расположенный в Северной Африке. Рай назывался Сирией. После возвращения я отгулял три месяца отпуска и снова включился в работу. А потом я встретил её.
Я до сих пор помню тепло того дождя.
Затем командировка в Японию. Первая в составе группы. И снова работа, которую я делаю лучше всего. Работа, которая делает из меня того, кем я являюсь. Работа – не такая, как у всех, но важная для поддержания баланса сил, порой жестокая, порой напрасная, но полная жутких ощущений приближающегося ада. Уже из Токио я вылетел снова в Сирию. В Дамаск. Так было надо. В начале марта.
И в этой стране около полугода назад меня убили. Во время налаживания контактов с сирийской оппозицией. Я выступал в роли посредника для поставок машин в страну. И кому–то, возможно, перешёл дорогу. Так, во всяком случае, отписались о моей гибели все мои кураторы.
В криминальной разборке в пригороде Дамаска меня расстреляли в упор из двух автоматов. Тело, затем, пытались сжечь, а когда не удалось, то под голову положили гранату. Неопознанное тело. Спустя несколько месяцев его нашли и отвезли на родину, где с почётом похоронили. По статусу тело везли на лафете, как–никак майор, и положили в могилу, соответствующую моей карме.
