было дать лет сорок, а если бы не седина и шрамы, то даже тридцать.
– Почему вы босиком? – неожиданно спросил Олива, разрубив пополам мои размышления.
Он указал мечом на мои ноги, на черный медицинский пластырь, которым были обмотаны суставы больших пальцев, чтобы защитить кожу.
Я опустил взгляд, увидел грубые мозоли, с которыми прошел еще Дхаран-Тун. Такой же вопрос мне давным-давно задавал Гибсон.
– Это закаляет характер, – ответил я, приближаясь к фехтовальной площадке.
На ходу прощупывая пальцами черный гладкий пол, я обошел площадку по кругу, вращая меч.
– Я никогда не тренируюсь в обуви. Босиком ты вынужден внимательнее следить за устойчивостью.
– Вот как? Хм, – задумчиво протянул Олива. – Интересно. Когда-нибудь попробую.
Он поводил мечом, перекинул его из одной руки в другую, рубанул воздух.
– Ну, старик, готов? – спросил он, щелкнул себя большим пальцем по носу и принял низкую стойку.
Я не ответил. Насмешливость Оливы не была оскорбительна. Коммандер был нахален, чванлив и самоуверен. Это раздражало, но в некоторой мере вызывало симпатию. Может, Валка была права, и он действительно напоминал одного юного мирмидонца, вызволенного из бойцовских ям Боросево. Хотелось бы мне сказать, что я еще тогда рассмотрел в нем задатки человека, которым ему суждено стать, зародыш будущего величия. Но пусть я и видел множество вариантов будущего и плавал по океану времени, я не знал фарватеров. Кто способен определить, что за дерево вырастет из семечка и какие плоды оно даст? Только Тихий, чьей рукой написаны судьбы и чье бдительное око видит Вселенную так, как мы с вами видим текст на странице.
В ответ я согнул учебный меч. Полимер легко гнулся и быстрее, чем сталь, принимал прежнюю форму. Я не дрался с живым противником с того черного дня на Эуэ – то есть уже несколько десятилетий. Рубанув мечом для проверки, я принял свою привычную стойку: ноги широко расставлены, колени согнуты, центр тяжести смещен чуть назад, руки подняты. Клинок указующим перстом направлен на противника. Эта стойка подходила для сражений мечом из высшей материи, позволяла держать максимальную дистанцию между собой и противником.
Для Гектора Оливы этого оказалось достаточно. Он тоже махнул мечом и эффектно отсалютовал:
– Тогда защищайтесь!
Он перехватил меч, как саблю, под острым углом к телу и бросился вперед, метя мне в глаза. Я парировал удар; мечи щелкнули, столкнувшись. Олива быстро перегруппировался и принялся обходить меня слева. Я последовал за ним, крутнувшись на гладком полу, к границе фехтовальной площадки. Он снова сделал выпад. Я парировал. Он отступил и принялся кружить. Я следил за ним кончиком меча, пристально, как кобра за флейтистом-заклинателем.
– А вы осторожнее, чем я думал! – воскликнул он.
– Есть повод, – ответил я.
Олива махнул мечом.
Я расслабил хватку, опустив меч так, чтобы клинок Оливы просвистел там, где моя рука
