всех перечисленных стран немцам потребовалось от одного-двух дней до одного-двух месяцев». Да, отвечает он, но зато не был нарушен учебно-воспитательный процесс.
Впрочем, что касается утверждения, будто при оккупации вовсе не работали школы, то можно кое-что уточнить. Нет, кое-где немцы открывали школы. Так, жители Керчи до сих пор не могут забыть приказ № 3 гитлеровского коменданта города о возобновлении школьных занятий: 245 явившихся по этому приказу школьников по другому приказу были отравлены.
Особенно охотно любит Солженицын покалякать о наших потерях в Отечественной войне. Ведь это он первый заявил, что мы не победили захватчиков, а забросали их своими трупами. Окружили, например, в Сталинграде 330 тысяч отборных оккупантов и начали забрасывать их своими трупами, и начали… До тех пор забрасывали, пока большая часть окруженных не погибла под тяжестью наших трупов, а оставшаяся в живых 91 тысяча во главе с фельдмаршалом Паулюсом едва выкарабкалась из-под трупов и, делать нечего, сдалась в плен. Правда, когда после войны Паулюса однажды спросили, верно ли, что в плену он читал для высшего офицерского состава Красной Армии лекции по военному искусству, он ответил: «В этой армии я ничему не мог научить даже сержанта». После Солженицына его гипертоническую идею о трупах как главном оружии Красной Армии подхватили Виктор Астафьев, Владимир Солоухин, Александр Яковлев, Дмитрий Волкогонов и некоторые другие титаны военной мысли. Примечательно, что боевой опыт этих титанов не превосходит опыта Александра Исаевича.
Взять Д. Волкогонова. Ни на какой войне отродясь не был и ничего по военной части более внушительного, чем смена караула у Мавзолея, не видел. Образование-то у него боевое – танкист. Но танки дурно пахнут бензином и маслом, он вынести этого не мог и потому почти всю армейскую жизнь просидел в ГлавПУРе. Там докарабкался до кресла заместителя начальника и до звания генерал-полковника. А попутно, чтобы уж никто не усомнился в его уме и талантах, издал три мешка высоконравственных партийно-патриотических брошюр, да еще заодно прихватил звание доктора сразу двух наук – истории и философии, после чего, говорит, стал еще умней.
Между прочим, в толстенных брошюрах «Психологическая война» и «Оружие истины» (Воениздат, 1987) бинарный доктор-генерал, по 30 и 60 раз благоговейно цитируя В. И. Ленина, дубасил то историческим, то философским кулаком не только А. Сахарова, писателя В. Максимова и других, объявив, что это «отщепенцы», «моральный шлак», «отбросы общества», «провокаторы», «предатели Родины», но не щадил и своего коллегу по изучению истории Отечественной войны Солженицына, прилагая и к нему некоторые из приведенных выше речений, например: «Поддерживая наиболее злобных антисоветчиков, таких, как Солженицын, Максимов, Плющ, Орлов, Сахаров, западные спецслужбы…» и т. д. А позже за здравие Солженицына он свечки ставил.
Глядя на Волкогонова, я каждый раз думаю о том, что невежество столь же многообразно,
