путь держишь?», спросил, остановившись. Девочка отшатнулась от голоса Мамонтова, и, не удержавшись, села прямо наземь, запорошенную редким в тот год снегом, завалилась набок, и открыла из длинного, сносного по качеству шерстяного пальто, еще одну голову – мальца, меньшего ее самой раза в два, худющего, и в одной рубахе. Мамонтов, не раздумывая, забрал их себе, а назвал их, как сами представились – Глашею, и Гришей. Так и выросли брат с сестрой у Мамонтова на даче, помогая по хозяйству Елизавете Григорьевне.
– Это иные гости, Глашенька. Этих надобно накормить прежде, а потом уж и дело обговаривать.
– Добро пожаловать. Хозяин ждет вас, – услужливо делая шаг в сторону и немного склоняясь перед отобедавшими гостями, довольно тихо, но уверенно произнес Григорий, брат Глаши, долговязый, с добрыми собачьими глазами.
– Какой тебе «хозяин»? – не выдержал Бахрушев.– Крепостных когда отменили? Холоп ты несчастный!
– Не серчай на него, – Мамонтов с улыбкой встречал выходящих из дома гостей у крыльца, – они у меня с детства, благодарность так выражают.
– А, Савва, ты ли это? – воскликнул Алексей Александрович, – так мы тоже тебе благодарны за приглашение. Вот, знакомься, – он отступил шаг в сторону, открывая худощавого, с острым взглядом, тихо стоящего гостя позади себя, – Тот самый художник, в Кировской обители смуту навел, – он засмеялся, видя, что Врубель покраснел, то ли от негодования, то ли от упоминания его личного, как ему казалось, места вдохновения.
– А мы уже знакомы с Михаилом Александровичем, так что я рад его снова видеть, ему я личное приглашение сослал давеча.
– Ну, что делать прикажешь, опять я опоздал, – наигранно расстроено выдохнул Бахрушев.
– Да не волнуйся ты так, твое мы дело тоже уладим, наслышан, зачем сегодня изволил навестить. Так что и я прибыл сегодня без Елизаветы, чтоб дела порешать, какие накопились, да новости в деталях выслушать от первых лиц. Глашенька, помоги гостям расположиться, ожидается разговор задушевный, об суете мирской – Мамонтов улыбнулся красивыми глазами, точь-в-точь две тёмные черешни и кивнул в сторону открытой террасы в густой дубовой роще метрах в десяти от дома, – да подай кафе с вашими, «елизаветинскими» вкусностями, славно они рецептуру переняли от итальянских мастеров, да под нашу клюкву с малиной подправили. Объедение! – Мамонтов вытер усы, как будто тотчас уже отпробовал этой сладости.
– Михаил Александрович, – Мамонтов расположился напротив Врубеля, чтобы уделить ему должное внимание при встрече – как вам дорога до Москвы, устали изрядно? Ну, ничего, скоро железная дорога будет, вот и пойдут к нам артисты, художники, поэты. Они и есть достояние народа, и страна будет сильна, если народ будет проникнут пониманием их. А извозчики в памяти останутся. Знаешь ли, чтоб эту железную дорогу выстроить, я с мальства экипажи считал в обе стороны, да отцу докладывал, так что не понаслышке осведомлен, насколько она для государства нашего нужная, – золотые глаза весело посмотрели на
