даже папаше.
На седьмой день недели, как Бог обещал,
Враз разверзлись все хляби и щели.
И на землю рванула такая моща
Накопившегося возмущенья,
Что в момент всё живое, залитое сплошь,
Уже булькало клизмою в попе.
Сорок дней и ночей нескончаемый дождь
Превратил в безнадёжные топи
Всё. Где раньше служили земле тополя,
Море волны свои распластало.
И зелёная наша планета Земля
Голубой на мгновение стала
По космическим меркам. Хватило вполне
Тех затопленных дней мирозданья
Жизни дух утопить в набежавшей волне,
Человеческое сбить дыханье.
Сорок дней прибывала вода всё сильней.
Да, рванул на груди Бог рубашку.
И уж горы ушли на пятнадцать локтей
Ниже волн залихватских барашков.
Истребилось всё то, что пора истребить.
И вулканы уже не дымились…
(Здесь хотелось бы мне, атеисту, спросить
Вы довольны собой, Ваша Милость?
Рубанули с плеча, но ребёнка слеза,
Может, всё-таки что-нибудь значит?
Повалился весь мир как под корень лоза…
А не нельзя было как-то иначе?
Как сказали бы Дарвин, Руссо и Вольтер:
У природы в достатке работы…
Впрочем, эти умы здесь не авторитет -
У Вас с ними особые счёты.
Революции дух Вы сумели поднять -
Вмиг решить все проблемы строптивых…
И пошла по земле бесовщина гонять
На истории локомотивах.
Свой у Вас, извините, к творенью подход -
Эволюция для богохульцев,
Шашки наголо и над поверхностью вод
Всё крушить на летающем блюдце.
Препираться с Творцом, даже если ты прав, -
Что носить на поля воду в сите.
Раз у Бога такой неуступчивый нрав,
Почему Он тогда наш Спаситель?
Сделать мир в интересах одних «Лучше всех»*,
Если Бог приложил все старанья,
То откуда тогда (жалко, что не у всех)
К братьям меньшим взялось состраданье?
Видит свет кто – ещё не ослеп до конца.
Да услышит имеющий уши.
В колпаке атеиста и весь в бубенцах
Я крещённый, но очень заблудший.
Из богатства души не отдал ничего,
На амвон не принёс ни рубля я.
Но Творца даже в самый момент ключевой
Озабоченность я представляю.)
Как там Ной в окружении коз, поросят
Переносит невзгоды погоды?
Из пробоины в небе дней сто пятьдесят
Вниз струились
