да все неладно. Нет ли еще где огородов? – задала вопрос Акулина.
– Как не быть. Есть. Надо будет вам только на большую дорогу, на шоссе выйти и дальше идти. Там ягодные огороды пойдут.
– А к Никольскому рынку от тех огородов далеко?
– Никольский рынок совсем в другой стороне. Никольский рынок в городе, а ежели вы на ягодные огороды пойдете, то выйдете за город.
– За город?
– Да, за город.
– А куда лучше-то идти для найма: на Никольский рынок или на ягодные огороды?
– Никольский рынок будет отсюда далече, а ягодные огороды – версты две пройдете, так тут они и будут. Толкнитесь прежде на ягодные огороды.
Городовой указал путь. Акулина и Арина отправились к ягодным огородам, то и дело спрашивая у встречных прохожих, где тут ягодные огороды. Пришлось идти с полчаса. Наконец они пришли к одному ягодному огороду. Огород был обнесен крашеной решеткой. Сквозь решетку виднелись гряды с начинавшей уже зеленеть клубникой, но на огороде никого не было. Даже шалаш, стоявший у запертых ворот огорода, был заколочен досками.
– Поди ж ты, какая незадача! Не работают еще на ягодном-то огороде, – покачала головой Акулина. – Да и мы-то, дуры, перед Пасхой сунулись на клубничный огород. Ну какие теперь ягоды!
– Я говорила, Акулинушка, что надо было к этому самому Никольскому рынку идти, – отвечала Арина. – Пойдем назад. Спросим у кого-нибудь, как к Никольскому рынку пройти.
– Шагай… У меня, девушка, живот подвело. Хлебца поесть надо. Вот даве мимо лавочки-то шли… Разыщем эту лавочку, купим себе хлебца, поедим и пойдем на Никольский рынок.
Лавочка вскоре была найдена, хоть и не та, которую Акулина и Арина видели раньше. Она была на шоссе в деревянном расписном доме. В окна лавочки виднелись чайные чашки, расставленные на подоконниках, апельсины и лимоны, положенные на рюмки. Тут же лежали большие ситные белые хлебы.
– Эх, ситники-то важные! – слегка облизнулась Арина при виде ситных хлебов.
– До ситников ли нам, милая, теперь! – оборвала ее Акулина. – Дай бог и черным-то хлебом зобы набить.
– Да ведь я, Акулинушка, только так… Я знаю, я понимаю. Такие ли наши капиталы, чтобы ситный хлеб есть! Быть бы живу.
У крыльца лавочки стояли две крестьянские телеги, из которых торчало что-то увязанное в рогожи. Разнузданные лохматые лошаденки ели сено, положенное прямо на землю. Сами владельцы этих телег – мужик и баба – сидели на крыльце и уписывали с бумаги изрезанную на куски астраханскую селедку, заедая ее хлебом. Акулина и Арина зашли в лавку и, купив себе три фунта хлеба, уселись тут же на крыльце и стали жадно пожирать хлеб. Проезжие мужик и баба, съев селедку, принялись пить квас, который им вынес в жестяном ковше лавочный мальчишка. Арина соблазнилась квасом и спросила бабу:
– А почем здесь, тетенька, квас? Мы не здешние, так не знаем.
– Да вот на копейку-то даже не полный ковш дали. Здесь все дорого, – отвечала баба.
– Кваску-то, Акулинушка, на копейку все-таки
