небо. Надо мной простиралась вязкая смоляная бездна, усыпанная белыми искрами. Она завораживала и успокаивала, одаривая своей безмятежностью, впитывая в нутро моё отчаяние. С каждым вдохом становилось легче, буря внутри стихала, а я всё глубже проваливался в недра сознания, где таилось прошлое.
19 лет назад.
Кусты. По запаху они напоминают чёрную смородину. Вокруг простёрлась ночная мгла. Её разрезали лучи света, пробивавшиеся сквозь неплотные листья. Я подполз поближе и развёл ветви своими детскими ручонками. В саженях двух—трёх от меня горел костёр, освещая лица мужей разных возрастов и ремёсел, сидевших вокруг него. Общинный сбор.
– Да откуда же они прут? – донёсся до меня басовитый раздосадованный голос одного у́харя из десятка мужчин.
Говорящий провёл злыми глазами по собеседникам, затем его взгляд скользнул по моему укрытию. На краткий миг мне стало ужасно страшно, что меня обнаружат. На всякий случай я задержал дыхание. Но с облегчением выдохнул, поняв, что меня даже не заметили. Всё-таки удобно быть маленьким шестилетним ребёнком, которого легко спутать с телёнком зубра.
– А то ты не знаешь, – ответил второй, по голосу явно старше.
– Знаю, что из топей и лесов, но они же не из Вороньего ока вылупляются. Откуда они берутся? Неужели все эти твари – посланники Пекла? – вернул ему первый.
– Исключено, ибо твари эти – гнилое мясо на костях, внутри они пусты. Пекло же – вместилище душ, как бы ху́ды они ни были.
Этот голос был мне знаком. Я присмотрелся. Сухая фигура стояла ко мне спиной в балахонистой рубахе. Волосы, подёрнутые сединой, свисали по хребту и почти доходили до пояса. Он махнул руками, и мне удалось разглядеть посох в его руках с искрящимся кристаллическим адуляром в навершии. Я тотчас признал в этом мужчине своего названного отца. Тем временем он продолжил.
– Их разлагающиеся одичавшие тела, лишены не только самого сакрального, но и жизненной энергии. Вот энергией-то мертвецы и пытаются напитаться, восполнить себя, когда нападают на живых. Они, когда-то наслаждавшиеся солнечным теплом в этом мире, имевшие семьи, но позже сгинувшие. Теперь убивают на тех, кого когда-то называли друзьями и братьями.
– Но, Шадр, не все же обращаются в ходячую нечисть! – перебил моего родителя ещё один, по голосу это был довольно молодой мужчина.
– Верно. Ими становятся только те, кто умер не своей смертью, при этом испытывая невыносимые муки. Нежить порождённая нежитью, – это уже говорил Межко. Молодой знахарь, он постоянно носил мне какие-то снадобья по просьбе отца. Поэтому я смог узнать мужчину не только по голосу, но и по рыжей немного взъерошенной шевелюре, будто только с сеновала, и худощавой спине.
– Но каждый вид нечисти несёт за собой разной степени угрозу. Например, Дрекаваки опасны лишь тем, что могут оглушить своим криком и истребить весь скот, вызвав голод. А вот Упыри и
