что же такое? Я ничего не понимаю… – вращал глазами Мехлюдьев.
– Восхитительно-с! – выпалил взъерошенный господин и потёр руки.
Третий из находившихся здесь только кашлянул и ничего не сказал. Это был невысокого роста, очень скромного вида молодой человек с бегающими пытливо по сторонам вороватыми глазками, одетый в потёртый чёрный сюртук и неопределённого цвета, с «бахромой», панталоны. Воротник его грязной крахмальной сорочки обшаркался и, должно быть, сильно колол ему шею, потому что при поворотах головы на лице его выражалось страдание. Можно было сказать наверняка. что то летнее истрёпанное пальтишко, которое висело в прихожей, должно было принадлежать никому другому, как только ему.
– Да скажите же мне, наконец, Господи Боже! – взмолился Мехлюдьев. – В чём дело, я никак понять не могу?
– А вот в чём дело! – возопил взъерошенный господин, остановившись посреди комнаты, и вдруг отвесив Мехлюдьеву низкий поклон, прошипел:
– Прощайте-с! Счастливо вам всем оставаться-с!
– Анемподист Анемподистыч… тово… гм-гм… уходит от нас! – промямлил господин с рачьими глазами.
– Ухожу-с! Это немыслимо-с! Мне мои критические произведения дороги-с! Я их кровью своего сердца пишу, кровью сердца, да-с! Пусть меня цензура искажает, пусть, но вот я чего не могу допустить, чего я не прощу, к чем у меня нет снисхождения – чтобы мои статьи подвергали ещё и типографским калечениям!
Взъерошенный господин остановился, полез рукою за пазуху, выхватил оттуда измятый номер «Задора» и возопил, свирепо потрясая им в воздухе:
– Что это? Это что, спрашиваю я вас?!. Га!.. Слушайте все, вот что у меня было написано:
«Рассматривая с упомянутой точки это произведение, мы видим в нем подбор общественных фактов, обрисовывающих наше самопознание…» Ясно-с?! Вместо того эти мерзавцы вот что тут напечатали: «Размазывая в упомянутой бочке это произведение, мы видим в нём подбор облизанных франтов, обрисовывающих наше самоползание…» Каково-с? Нет, я вас спрашиваю: каково-с?! А? Каково-с?!
– Корректор… гм… гм… тово… пьян был… Он… энтого, как его… запоем тогда!.. – промямлил господин с рачьими глазами.
– Запо-оем?! – взвизгнул взъерошенный критик. – Вздор-с! Не поверю! Я уверен, что тут это намеренно. Да-с! Тут ни что иное, как самая подлая, низкая интрига… О, пожалуйста, не говорите мне ничего!.. У меня всюду враги! И я могу даже назвать того подлеца, каналью, мерзавца, того стервеца, который…
– Тсс… – сделали все, потому что в эту минуту в дверях появилась новая личность.
Это была маленькая, совершенно кубической формы, довольно почтенных лет дама, одетая в чёрное и держащая в руках саквояж.
– Скажите, к кому мне тут обратиться. – заговорила скороговоркою дама, подлетая к столу. – Мне нужно видеть редактора… Если не ошибаюсь, вы… – обратилась было она господину с рачьими глазами.
– Нет,
