Господи, Боже мой!» Хотя он по-прежнему проводил большую часть времени в своём кабинете, однако, времяпрепровождение это приняло совершенно особый характер.
Кабинет Онуфрия Аркадьевича представлял собою огромную, мрачную комнату, с окнами во двор, большими письменным столом, заваленным грудами книг и рукописей, книжным шкафом в углу и стенами… О, что касается стен, то эти последние настолько замечательны, что стоит сказать о них несколько слов.
На первом плане вас поразила коллекция портретов знаменитых писателей, развешанных в самой строгой симметрии… Впрочем, это не важно. Какой же кабинет литератора мыслим без портретов собратьев? Гораздо интереснее были другие предметы, украшавшие стены. Несколько полочек поддерживали группу статуэток. изображавших типы северных инородцев, вокруг, в самом прихотливом сочетании. лезли на вас ветвистые рога оленей и лосей, грозно торчали копья, колчаны и стрелы, а с другой стороны простирали объятия звериные шкуры костюмов самоедов. остяков, камчадалов…
О, сколько уж лет все эти предметы были немыми и равнодушными товарищами безрадостных дней хозяина этого кабинета и свидетелями его душевных терзаний во время служения музам!.. Они и теперь его созерцали… Они созерцали его и всё более и более проникаясь удивлением, тихо шептались между собою:
«Гм… Что это с ним?.. Что-то. кажись, как будто не ладно… Совсем на себя не похож!»
Онуфрий Аркадьевич действительно. не походил на себя. Он мечтательно раскинулся в кресле и, положив ногу на ногу, игриво помахивал правою, обутою в мягкую туфлю. Взор его был светел и ясен… По лицу блуждала улыбка… Он поверял свои сокровенные думы безмолвным свидетелям.
Да, вот, наконец-то, близится то, о чем так долго, мучительно и упорно мечталось! Довольно!.. Конец неудачам!.. И на его мрачном небосклоне восходит звезда! Пусть его новый роман из быта камчадалов постигла неудача… Он спрячет его на полку этого шкафа, вместе с десятком других подобных романов и примется с помощью Божьей за новый роман из быта алеутов!.. И когда удастся пристроить этот роман, тогда один за другим можно будет спустить и все прежние… О, да, непременно! Всё ведь дело в протекции! Сколько уже лет он ждал этой протекции! Он не искал её, нет, не кланялся, не унижался, потому что он горд… Он ждал терпеливо, когда придёт на выручку благодетельный случай… Он был уверен, что этот случай наступить. И вот, этот случай вдруг наступил! Наконец! Наконец! Надежда не обманула его! И вот теперь… с этих пор… О, что должно произойти с этих нор!!!
И Онуфрий Аркадьевича крякал, выпячивала грудь и обводил победоносным взором своих безмолвных свидетелей.
«Сомнительно… – шептали портреты знаменитых писателей. – Сомнительно, чтоб так это случилось!»
«Не верится что-то!.. Ох, что-то не верится!» – вздыхали на полочках камчадалы, остяки, самоеды.
«Вздор! Всё вздор на свете! Всё дело в протекции или в удаче!» – восклицал Онуфрий Аркадьевич, снова выпячивал грудь, вставал и прохаживался по кабинету.
Между тем, назначенный
