Прощай, Мехлюдьев! Прощай, Нюняк! До свиданья!
(Все гости гурьбою выбираются в прихожую. Заспанная Матрёна им светит).
Голос Нюняка (из прихожей). До вторника, господа, до вторника! В семь часов!
Голос Махреева. В семь часов.
Голос Пухлякова. Да пропагандировать надо, пропагандировать! Я ещё скажу кое-кому! Приведу нескольких!
Голос Шалова. Н я приведу.
Голос Махреева. И я приведу!
Голос Рыхликова. Нарцис! Иси!
Голос Нарциса (радостно). Гам, гам!
(В прихожей стихает).
Нюняк (появляется из прихожей и бросает окрест меланхолический взор). Однако, денег, пожалуй, рублей до десяти вышло! А-а-а, как спать хочется! (Зевает) Куня! Куничка! Ты спишь! (Молчание). Спит. (Гасит свечи и скрывается в спальне).
(Сцена пуста. Тишина и мрак).
Голос Рыхликова (со двора) Нарцис! Иси!
Голос Нарциса (радостно). Гам. гам!
Голос Ногтикова. Какая беспокойная тварь! Он мне все ноги отдавил!
Голос Махреева. А мне лапами перепачкал штаны.
Голос Рыхликова. Помилуйте, что вы, господа! Прелестное животное! Ведь он охотничий, чистокровный сетер!
Голос Ногтикова. Ну, да, как же! А на что он охотится?
Голос Рыхликова. На что угодно! Нарцис! Куш!
Голос Пухлякова. На ростбифы преимущественно!
Голос Махреева. Дворник!
Голос Ногтикова. Дво-о-ог-гник!!
(Стук калитки. Голоса стихают).
(Луна показывается из-за туч и озаряет квартиру Нюняка. Поэт лежит на спине, кверху носом и тихо посапывает. На открытом лбу его блестит светлый блик. Куничка храпит звучно и с переливами. В кухне Матрёна разметалась на ложе, в позе изнеможённой вакханки, и на лице её блуждает улыбка. Она бредит).
Матрёна (во сне, созерцая какую-то грёзу). Рыхликов… Миленький… Миленький… (Умолкает).
Коты (на дворе). Мя-я-у!
(Луна скрывается в тучах. Все опять погружается во мрак).
Мехлюдьев (один, в своей комнате, поникнув над сапогом, который держит в руках, и качая над ним головой). Люди – свиньи!.. Д-да!.. И это вер-рно… Да!. И Скак-к-кунк-ковский – свинья! Не пришел, ска-а-атина! Такое ж-животное! Хор-рошо! Я… ему… припомню… Припомню… Пр-рип-помню! (Прячет сапог под подушку и ввергается в недра постели, как в волны бурного моря).
(Живая картина, которую видит Мехлюдьев. Он на корабле, носится по волнам разъярённого моря. Палуба под ним страшно колеблется. В ушах свист и вой непогоды. Он хватается за мачты и снасти, умиляя небо усмирить грозную злобу стихии, но буря продолжает носить его по волнам. Мало-помалу, однако, море успокоивается. Снова выплывает луна из-за туч и озаряет стены квартиры Нюняка, поэтическую чету, покоящуюся в сладких оковах Морфея, Матрёну, стол с беспорядочной группой остатков закуски и неподвижное тело Мехлюдьева, мертвенно-бледного, с закрытыми
