опять прошептала я кошке. – Они все также любят пионы больше, чем меня. Да и тебя, наверное, тоже.
Кошка возмущенно мяукнула и вырвалась из рук.
Муж тут же оказался рядом, выскочив из ниоткуда. Он приобнял меня и поцеловал в висок. От удовольствия и чувствуя, что все встало на место, я прикрыла глаза и подставила лицо яркому весеннему солнцу.
– Ненавижу пионы, – сказала я.
– Я знаю, – ответил он.
Послышался женский смех, и я не сразу поняла, что это был мой.
– А с каких пор вы так дружны с кошкой? – решился Сережа.
– Это история из параллельной вселенной, – призналась я.
– Это уж точно! – он не понял, но этого и не требовалось. Главное, он был рядом.
Вернулись родители. Мы закоптили рыбу, нарезали овощи и сели за стол. Мама и здесь достала коньяк для папы, уверяя, что они больше никуда не отлучатся. Мне она предложила из запасов красное или белое, но я отказалась, вызвав много не сказанных вслух вопросов.
Мы остались на ночь. Все разошлись по комнатам, а я задержалась, чтобы еще немного поболтать с кошкой. Она, всегда сторонившаяся меня, так и липла к ногам. А утром мы с ней качались в гамаке и читали книжку. Она смешно вела ушком, когда я переворачивала страницу, но сбежала, лишь услышав детские споры на крыльце.
Обратная дорога пролетала быстро. Мы ехали, смеялись. Воспоминания смешных ситуаций так и лились из нас, не давая вздохнуть полной грудью. Ближе к дому у меня болели щеки и живот, но это была приятная боль. Я просила пощады, но в ответ получила поцелуй, когда мальчики пошли с рюкзаками к подъезду.
– Ты так давно не смеялась, что я почти забыл, как звучит твоя радость.
– Громко и неуклюже.
– Ага. Прекрасный звук.
Вчерашние переживания казались выдуманными. Я влилась в еще одну струю этого мира.
– Надо бы к твоим выбраться на следующей неделе.
– Ты же знаешь, у них посевной сезон. Ты готова проторчать в грядках все выходные? – подметил муж.
– Почему бы нет, – пожала плечами я.
Он поднял бровь.
– Хорошо, позвоню.
– Вот и ладненько, – довольно проговорила я.
– Ты другая…
Я испуганно посмотрела на него. Но он прятал глаза от смущения.
– Как я мог пропустить в тебе все эти перемены?! Как я мог быть так туп к твоим чувствам?! Как я мог игнорировать то, что происходило в твоей жизни?! Прости, я так виноват.
Он украдкой поднял глаза. В них был страх, искренний, почти отчаянный.
– Но сейчас ты здесь. Разве не это главное? – я улыбалась, пылая любовью к этому неожиданно робкому мужчине. Таким я видела его не часто. Быть честным с собой и уметь признавать ошибки – было его сильной частью.
Шаг шестнадцатый
Максим держал в руках
