Я не только делал, я думал как она. Она его хотела. Нетрудно понять: если женщина играет волосами, она желает, чтобы ее касались. Этот дурень понять не мог, что он упускает. Он продолжал торчать на месте, вместо того чтобы тащить ее в постель.
– Нет, – ответил он. Я расхохотался. Тупица!
– Фантастика всегда воплощается в реальность. – Она сложила ногу на ногу; ее голень, затянутая черной кожей, заблестела гладким хитином брюшка самки аполлона.
– Есть надежда? – Он наконец сообразил, когда ему все объяснили на пальцах. Дурень!
– Лучше не мелочиться, – намекнула она.
Ее палец, украшенный ядовито-красным коготком, медленно обвел край фужера. Она ласкала себя, чуть касаясь кромки стекла. Я проследил круг глазами и ощутил горячую кожу ее пальца на своих губах. Это был улет!
– Я боюсь фиаско, – сознался он.
– Бояться провала – в рай не ходить, – на полтона ниже засмеялась она, качая ногой.
Мои губы сами собой шевельнулись: «Бояться провала – в рай не ходить»? И сердце вдруг екнуло. Я отчетливо понял – это моя женщина. Из кончика ее черного хитинового сапога пер напрямую секс, а дурень сидел истуканом. Он провалился, сказав то, что говорить не следует. И она убрала ноги под столик.
– Не стоит напрягаться, – объяснила она.
– По привычке колетесь иголкой, доктор? – Он провалился еще раз. Мелочность не приветствуется. Это азбука.
Я должен был знать, где дом женщины, которая мне нужна. Я остался у темного тамбура ее подъезда, чтобы без помех видеть бабочку на охоте. Он целовал ее, она отбивалась руками.
– Идите же! – смеясь, повторяла она.
Он провалился в третий раз и умер на моих глазах. Все! Я засмеялся, она сама подошла ко мне.
– Кофе или жара? – Она приоткрыла красные губы, я увидел другие. Мое горло сдавило желанием, я не мог говорить.
– Жара, – выбрал я. – Когда? – Я хотел немедленно.
– Сегодня.
Она вручила мне ключ. Мне требовалось вернуть символ ее поражения, но я увидел мертвецки пьяную женщину. Это рай?! Я не беру трупы!
Провалилась она. Я ушел, чтобы не возвращаться.
Я взглянул вверх. Солнце шпарит вовсю, к нему с юга-запада плывут белые облака с коричневыми подпалинами на брюхе. Полдень, но ветер очень холодный – в горах снег.
– Сюда, – Кирилл кивнул на проход между двухэтажными домами из камышита и глины.
Мы остановились у входа, проемы окон зияли, часть из них забита фанерой, кое-где на ветру плещутся ветхие занавески. Дверей у подъезда нет. У облупившейся стены старая урючина. На ее гранатовых до черноты ветках парашютный купол розовых цветов. Урюк – азиатская сакура – цветет не больше недели. Но недолгая, убегающая красота никого не волнует.
– Вы к кому?
Из оконного провала высунулась девчонка. Сквозь прорехи розового купола ее узкие любопытные глаза блестят черной смородиной, голубое платье выцвело до белизны. Она улыбается, между зубами щербинка. Тощая, маленькая, счастливая
