звала нас пить чай, но мы не пошли, – заявила Эшлинг.
– Как хотите. Можете сидеть здесь сколько угодно. Вот до ночи и сидите. Потому что за такое поведение вы сегодня лимонада не получите.
Брат и сестра остолбенели от разочарования, не поверив своим ушам. Каждый четверг, набрав кучу заказов и набив кассу наличными, Шон О’Коннор брал жену и детей к Махерам. Махеры держали лавку одежды и паб, где было тихо, никаких фермеров, притопавших в грязных сапогах, чтобы скрепить заключенные сделки кружкой пива. Эйлин, в компании с миссис Махер, любила рассматривать новые жакеты и кофты. Шону-младшему и Морин нравилось сидеть на высоких табуретах, читая объявления, развешенные над барной стойкой, и притворяться взрослыми. Эшлинг и Имон обожали красный лимонад с пузырьками, которые били в нос, а мистер Махер угощал их глазированным печеньем, и отец ворчал, что они избалованные. У Махеров недавно окотилась кошка, и в прошлый четверг котята еще были слепые, а на этой неделе с ними впервые можно будет поиграть. А теперь вдруг все отменяется…
– Маманя, пожалуйста, ну пожалуйста, я буду хорошо себя вести, обещаю…
– Ты же меня ненавидишь?
– Я понарошку сказал, – с надеждой в голосе признался Имон.
– Да разве можно ненавидеть собственную мать! – добавила Эшлинг.
– Я так и думала, – сказала Эйлин. – Именно поэтому я и удивилась, что вы оба совершенно забыли о запрете приходить в лавку.
Эйлин сдалась. Час, проведенный у Махеров с отмытыми и благопристойными детьми, которые тихонько играют с кошками, кроликами или птичками, был единственным временем за всю неделю, когда Шон мог по-настоящему расслабиться.
– Я залила чайные пакетики кипятком, – робко сказала Пегги.
– Налей мне, пожалуйста, большую кружку. Проследи, чтобы эти двое сидели в гостиной, и успокой малышку.
Глотнув чая, Эйлин положила письмо в карман и вернулась в лавку. Возможность открыть конверт выдалась только через час.
Вечером, у Махеров, Эйлин передала письмо Шону.
– У меня глаза устали, все расплывается, – сказал он. – Да и как такое читать, тут словно пьяный паук паутину наплел.
– Это рукописные буквы, дурень. Монахини в школе Святого Марка учили нас так писать. Вайолет вот помнит, а я все забыла.
– Да потому что Вайолет делать больше нечего, – проворчал Шон. – Она там как сыр в масле катается.
– Так было до войны, – возразила Эйлин.
– Да уж, – буркнул Шон в свою кружку с пивом. – Мужика ее забрали? Небось офицер в банке работал, и все такое. Именно так Британская империя и проворачивает свои делишки. Хорошую работу и должности получают те, у кого есть правильный акцент.
– Нет, Джорджа в армию не взяли, проблему какую-то нашли. Точно не знаю, но он не прошел медкомиссию.
– Ну так кто ж добровольно пойдет в окопы, если можно в банке штаны протирать.
– Шон, речь идет об Элизабет, дочке Вайолет. Всех детей отсылают из Лондона из-за бомбежек…
