Ты будешь жить в одной комнате с Эшлинг. Ей, как и тебе, десять лет, между вами всего неделя разницы, и мы уверены, что вы подружитесь. Сестра Мэри в школе говорит, что ты, наверное, знаешь больше, чем весь класс, вместе взятый. Привози с собой любые игрушки и книги, какие захочешь, у нас много места.
Мы ждем тебя с нетерпением.
В нижней части листа, расчерченной линиями, чтобы буквы не выбивались из ряда, была еще одна записка:
Дорогая Элизабет,
я освободила для тебя все полки в левой части комнаты, половину платяного шкафа и половину туалетного столика. Ты должна непременно успеть приехать на день рождения Имона, будет праздник. У Махеров есть невероятно милые котята, у них открылись глазки. Маманя возьмет одного на двоих, для нас с тобой.
Пока,
– Котенок для нас! – воскликнула Элизабет с сияющими глазами.
– И ни слова про оплату школы, школьную форму и прочее, – отозвалась Вайолет.
Кашель Донала усилился, но доктор Линч сказал, что волноваться не стоит. Нужно просто держать его в тепле, никаких сквозняков, но много свежего воздуха. Эйлин ломала голову, каким образом можно соблюсти все три условия одновременно.
Новость о девочке из Англии неимоверно взволновала Донала.
– Когда она приедет? – спрашивал он по сто раз на дню.
– Она будет моей подружкой, а не твоей! – заявляла Эшлинг.
– Маманя сказала, что она будет подружкой для всех, – хмурился он.
– Да, но прежде всего моей! В конце концов, она же мне написала!
Тут уж никак не поспоришь. Эшлинг пришло письмо, которое она перечитала вслух несколько раз. Элизабет впервые в жизни написала настоящее письмо, и звучало оно весьма официально: в нем были такие слова, как «благодарность» и «признательность».
– Похоже, в их школах детей учат гораздо лучше, – прочитав письмо, заметила Эйлин.
– А чему удивляться? Столько богатства у других награбили! – проворчал Шон.
Дело было в субботу, за ланчем. Шон пришел домой поесть бекона с капустой. В субботу лавка закрывалась в половине второго, а после ланча Шон собирал заказы на заднем дворе, но там хотя бы никто ему не докучал, и не приходилось бегать туда-сюда каждый раз, когда хлопала дверь и звякал дверной колокольчик.
– Надеюсь, ты не будешь говорить подобные вещи при ребенке, – сказала Эйлин. – Мало того что ей придется уехать из дома, так еще ты будешь про ее страну гадости говорить!
– К тому же это неправда! – встрял Шон-младший.
– Еще как правда! – возразил отец. – Но твоя мать права. Когда девочка приедет, нам всем лучше попридержать язык и не говорить того, что думаем. Малышка не виновата.
– Мне не нужно скрывать свои мысли, – заявил Шон-младший. – Я не из тех, кто все время бухтит и ругает британцев.
Шон положил нож и вилку и наставил
