позовите его, пожалуйста. Человек умирает!
– В больницу, в больницу везите! – быстро проговорил человечек. – Рош-а-Шана, все молятся. Нельзя! А!.. – вдруг воскликнул он и бросился обратно в зал.
В спешке он неплотно закрыл за собой двери. Вероника, подойдя, заглянула в них. Слышалась распевная речь, то и дело подхватываемая многими голосами. Смысл произносимых слов был ей непонятен, но показалось, что в интонациях соединяются радость и печаль.
Над центром зала висела люстра в виде большого металлического круга с прикрепленными к нему горящими свечами. Свет с улицы проникал через разноцветные оконные витражи, и от этого трепетного разноцветья лица собравшихся казались фантастическими, словно все эти люди принадлежали какому-то неведомому миру.
Вдруг настала тишина, и сразу же ее разорвал трубный звук. Вероника увидела, что его издает небольшой рог, который держит у губ высокий мужчина. Рог трубил так нервно, надсадно и тревожно, что она вздрогнула. И тут же заметила Лазаря Соломоновича. Тот стоял в первом ряду молящихся. Его лицо, освещенное колеблющимся свечным пламенем, казалось суровым. Она растерялась. Как отвлечь его от того важного, что, по всему видно, чувствует он сейчас?
Трубные звуки затихли. Лазарь Соломонович повернул голову в Вероникину сторону. На его лице выразилось удивление. Она быстро отступила подальше от двери: может, для него оскорбительно, что она здесь стоит!
Через мгновенье Лазарь Соломонович вышел из зала в сени.
– Что? – воскликнул он. – Почему ты вернулась?!
– Лазарь Соломонович, выбачайте, кали ласка, извините меня! – от волнения мешая белорусские и русские слова, проговорила она. – Я б вам не пашкодзила, ды яшчэ на свята… в праздник… Но там человек умирает!..
– Там – это где? – быстро спросил он.
– На улице, на фурманке, – всхлипнула Вероника.
До сих пор она не разрешала себе плакать, это подорвало бы ее силы, да и просто не до слез было. Но стоило увидеть глаза Лазаря Соломоновича – даже встревоженные, они излучали спокойствие, и стекла очков делали его особенно явственным, – как внутри у нее словно запруду прорвало, и слезы потекли по щекам ручьями. И холодный пот прошиб, и руки задрожали. Весь ее организм словно обрушился, притом в одно мгновенье.
Доктор взял ее за руку и вывел на улицу, как ребенка.
Подошли к фурманке. Сергей Васильевич не подавал признаков жизни. Вероника с ужасом смотрела на его смертельно-бледное лицо. Лазарь Соломонович наклонился, приложил ухо к его груди и сказал:
– Сердцебиение есть. Что с ним?
– Ранили. Из трехлинейки. В правый бок, – сквозь слезы выговорила Вероника. – На границе. Он меня переводил и… Я хотела в больницу везти, но огнестрельное ранение, они же сообщат… Помогите ему, пожалуйста!
Лазарь Соломонович приподнял поддевку, которой был укрыт Сергей Васильевич.
– Тугую повязку я сделала. – Веронике стало стыдно, что она
