точно есть.
Пока Джереми освежался в душе перед тем, как вновь вернуться на работу, я проверил все аккаунты Иви и ужаснулся его правоте. Моей подруги детства не было в сети уже пару месяцев. Ощутимая часть ее аудитории на творческих профилях била тревогу. Художница не отдавала старые заказы, не брала новые и вовсе не обновляла контент. Все просили разъяснить обстоятельства, спрашивали друг у друга о том, кто и когда с ней последний раз общался, но к единому пониманию ситуации так и не приходили.
Однако доля сомнения в происходящем все еще во мне оставалась. Потому как я в последнее время тоже не постил практически ничего, но это не значило, что со мной что-то случилось. Я просто лайкал чужие посты, просматривал ленту, но не делал публикаций. Просто потому, что не хотел.
Немного подумав, я еще раз зашел в другую социальную сеть Иви, которая представляла собой микроблог. Она уже была проверена мной на обновления, как и все остальное, но для пущей убедительности я решил зайти в тот раздел, что отображал понравившийся пользователю контент.
И ужаснулся тому, что не догадался сделать этого раньше.
Краткий список того, чем интересовалась моя подруга, выглядел жутко:
«Если кому-то понадобятся телефоны доверия, которые работают круглосуточно и НЕ снимают с вас оплату за входящий, ниже список…»;
«Десять способов распознать, что с вашими отношениями что-то не так, тред[3]»;
«Созависимые отношения. Чек-лист. Тред»;
«Ребята, а у вас бывало такое, что каждый день начинается с того, что берешь заказ, работаешь – и ничего не чувствуешь, смотришь сериальчик – ничего, ковыряешь соцсети – тоже ничего. Но при этом невыносимо тоскливо?»;
«Если Бог посылает нам те испытания, что мы должны пройти, то почему же он не думает о том, что в процессе они могут нас изуродовать?»; «Переживший насилие – целенаправленно ищет его впоследствии. И не вздумайте это отрицать!»;
«Иногда мне кажется, что я вышла замуж за своего отца. Он решает за меня проблемы, бережет меня, обеспечивает. Но и рука, будем честны, у него такая же тяжелая».
Прочитав все это, я очень ярко прочувствовал шевеление волос на макушке. Даже если Константин не делал с ней ничего криминального на практике, обращался он с девушкой отвратительным образом. Зная Иви, я был уверен, что читать подобное она могла только в том случае, если бы сама попала в критическую ситуацию. Драматизирование и активное потребление чужих страданий в ее привычки не входили.
Собственных травм моей подруге, как я знал, всегда хватало с головой.
И, несмотря на то что моя Иви – моя вечно искрящаяся теплотой Иви – предпочитала никогда не вспоминать о том, что ей пришлось пройти, я мог судить о ее внутреннем грузе по тому, что помнил сам.
Хоть кусочков пазла и осталось совсем чуть-чуть.
Болезненная истина, тщательно скрываемая и зарываемая нами обоими в поток забвения, заключалась в том, что о нашем прошлом в приюте
Цепочка сообщений, которые складываются в ленту повествования.
