в воздух.
– Обалдеть! – прошептала она.
Огромное чувство распирало изнутри. Волшебство! Вот бы кто-нибудь увидел в центре огненного вихря её руки, вздымающие сотни потрескивающих искр. Глупое желание. Вокруг никого не было. Но она всё равно обернулась, ища глазами зрителя.
На тропинке стояла девочка. Пухлая и невысокая, она была одета в белую блузку и белую юбку. На шее был повязан галстук, похожий на пионерский, но тоже белый. Волосы убраны в два хвостика, за ушами – банты. Девочка держала в руке бенгальский огонь, который горел чёрным пламенем. Соню бросило в жар. Ей захотелось повернуться и проверить, все ли статуи пионеров на своих постаментах, – главная аллея лагеря была хорошо видна отсюда, – но она не смогла отвести от девочки взгляд. Всё ещё надеясь, что ничего странного не происходит, Соня тихо сказала:
– Привет.
Девочка наклонила голову.
– У меня праздник, – голос девочки был похож на потрескивание костра, – пойдём со мной?
– Сколько прошло? – Марта так хотела спать, что слезились глаза.
– До фигищи[11]. Шестьдесят восемь минут. – Тина положила часы на тумбочку.
Лизка перевернулась с боку на бок: она давно спала.
– Я закрою окно? – спросила Марта. – Холодно.
– Ну всё, – решительно встала Тинка. – Я иду к тренерам. Что-то случилось. Общая легенда – мы спали, я встала пописать, а Гамаюновой нет. Лизона разбуди, скажи.
Она собрала длинную ночную рубашку в кулак и, шурша тапочками, вышла в коридор.
Вскоре Марта услышала тихий стук и звук открывающейся двери.
– Василий Викторович, – извиняющимся тоном говорила Тинка в гулкой тишине спящего третьего корпуса, – Соня пропала.
– Лизка, проснись, – Марта дотронулась до плеча девочки, – сейчас Яртышников придёт.
Вера сошла с ночного поезда, когда в голове зашуршал старухин голос: «Балам сбежал. Возвращайся!» Она ускорила шаг – по кромке моря, наверх к горам, вдоль забора спортивного лагеря.
Почти всю свою жизнь Вера исполняла договор, который духи леса заключили с теми, кто следил за равновесием. Много лет она удерживала ифрита в тисе и хранила тайну. Дерево исходило ядом, временами ствол его раскалялся, а цвет становился красным. Но ей всегда удавалось его подавлять. Все эти годы ежедневно шла её маленькая война и ежедневно она одерживала победу: ифрит оставался деревом.
Так продолжалось до этого вторника. Они с дочерью ели мороженое на ВДНХ, когда вдруг стало так больно, что Вера на мгновение ослепла. Через секунду раздался взрыв, а за ним – обморок. Когда она пришла в себя, то сразу же поняла, что случилось: никакого взрыва на самом деле не было. Это там, у моря, вырвался из дерева он. Она не смогла его удержать.
Сообщение старухи пришло с опозданием. Вера уже была здесь, в Крыму. Но страх её,
До фигищи – очень много.
