style="font-size:15px;"> Мелодия смолкла и тут же началась заново. Видимо, сосед Мишка был ярым поклонником исполнителя. И снова ясно прозвучало – «…ты его игрушка, дура потому что…»
Он проговорил тихо, тоже будто извиняясь:
– Мне пора, Катюш…
– Да. Я знаю. Пойду, кофе тебе сварю.
– Ага…
Кофе был крепкий и сладкий. Как он любит. Но и кофе был выпит. Все, все… Надо произнести то, что собирался произнести. Но в последний момент решительность покинула его, и вместо прощальной фразы получился опять-таки компромисс, черт бы его побрал!
– Давай попробуем сделать паузу, Кать. Всего лишь паузу… Пойми, что я не могу так… Я хочу, чтобы ты была счастлива. Давай дадим себе хотя бы полгода…
– Полгода?! Ты что, Филипп… Я с ума сойду за полгода!
– Нет. Не сойдешь. У тебя кто-то появится, и ты…
– Мне никто не нужен, кроме тебя. Никто. Я знаю. Не надо никакой паузы, Филипп…
– Так надо, Кать. Я не хочу испортить тебе жизнь. Я ведь тоже мучаюсь этим обстоятельством, пойми. Полгода, Кать. Полгода…
– Ну хорошо, если ты этого так хочешь. Хорошо… Но я все равно буду тебя ждать, звонка твоего ждать… Ведь ждать ты мне не запретишь, правда?
Он только вздохнул тихо. Допил кофе, поднялся из-за стола.
Прощание было тягостным. Ему поскорее хотелось сбежать, а Катя с трудом сдерживала слезы. Но сдержала-таки, не расплакалась. Даже к окну встала, чтобы посмотреть ему вслед. Садясь в машину, он махнул ей рукой. Она махнула в ответ.
Всю дорогу ему виделось, как она плачет. И на душе кошки скребли. Не надо было, не надо было к ней ехать! Вообще не ездить, и все! И без вот этих дурных разговоров обойтись – давай сделаем паузу, всего полгода… Надо же, добрый какой нашелся! Не может сразу все обрубить! Как тот хозяин, который, жалея свою собаку, отрубал ей хвост по кусочкам.
Да, не надо было к ней ехать… А мог ли он не поехать? Ведь так хочется видеть и знать, и понимать, как сильно тебя любят… И нечего больше кокетничать, нужно просто признать – ты подлец. Эгоист. Ты спасаешься этой любовью, но ты Кате калечишь жизнь. Потому что твоя искалечена – нелюбовью Алисы. И где тут найти выход, как жить – непонятно…
Чтобы убежать от грустных мыслей, включил радио, и полилась в салон музыка. Два мужских голоса пели проникновенно:
Собираюсь жить! Очи видят свет,
Сила есть, и ум не теряет нить…
Сколько уже лет, сколько долгих лет
Собираюсь жить, собираюсь жить!
Ах, как точно, как правильно! Будто про него поют… Это он не живет, а только все собирается. Ждет, когда его Алиса полюбит. А сам тем временем…
Собираюсь жить! Сборам нет конца.
Собираюсь все и не соберусь.
Тают в кулаке, вроде леденца,
Сладость детских дней, молодости вкус…[2]
Так защемило
Стихи Михаила Квливидзе в переводе Давида Самойлова (исп. дуэт «Братья Мироновы»).
