ей не похулиганить и бурно не отпраздновать? Она так считает, по крайней мере!
Он кивнул, улыбнулся понимающе. Да уж, мол… Бурно – это еще мягко сказано. Юлечка – та еще тусовщица неутомимая. Его всегда удивляло, на чем держится ее дружба с флегматичной Алисой. На том, наверное, принципе, что минус всегда притягивает к себе плюс? Или на чем другом?
Вообще, они дружили втроем. С детства. Третьей подругой была Ася, умненькая и скромная. И он так и не определил, кто из них Алисе был ближе – Юля или Ася. А может, каждая из них выполняла свою функцию… Юля была красивой и смелой подружкой, Ася – некрасивой и скромной. Красивую Юлю Алиса недолюбливала, а некрасивую Асю боготворила. Классика женской дружбы, что тут еще скажешь… Как Алисе удобно, так и дружит.
Вообще, если вдуматься, Алису очень легко по полочкам разложить. Беда в том, что он эти «полочки» не видит. Или обожествляет их так, что не видит. Или не хочет видеть… А что делать? Наверное, любовь из каждого мужика делает незрячего идиота. Мелкое-обыденное видится большим, наполненным каким-то чудесным особенным смыслом, где любое произнесенное слово кажется значительным, а каждый жест – королевским. Обман сплошной, горько-сладкий. И поддаешься ему, как у Пушкина – «…Ах, обмануть меня нетрудно, я сам обманываться рад»… Рад, рад и счастлив! А если глянуть на все трезвыми глазами – удивишься сильно и спросишь самого себя тихо – мол, что это такое со мной было…
Но где взять эти трезвые глаза, где? Как стряхнуть с себя это колдовство невыносимое? Не отпускает оно. Не отпускает, черт бы его побрал…
Алиса пришла под утро. Веселая, пьяная. Было слышно, как Клара Георгиевна выговаривает ей тихо, а Алиса отвечает громко и весело. Мол, отстань, мама, я знаю, что делаю. Иди спать, мама…
– Ты спишь? Фил? – так же громко спросила, зайдя в спальню. – Зря не пошел со мной к Юльке, так весело было… Мы из ресторана потом в клуб уехали, там еще оторвались… Ну, помоги мне раздеться, Фил, я не могу сама! Ну почему у тебя такое вечно лицо недовольное?
– Ложись спать, Алиса. Между прочим, тебе рано вставать. Как пойдешь на работу в таком виде?
– Ой, да ну ее, эту работу… Там такая тоска… Бумаги, бумаги… Лица у всех недовольные…
– Что, уже наработалась, да?
– А не дождешься… Я же сказала, что буду работать, значит, буду! Понял?
– Да ради бога, что ты… Спи давай…
– А не хочу я спать! Не хочу… И вообще… Я женщина или кто? У меня, между прочим, потребности есть… Ну что ты ко мне спиной повернулся? Обидно даже, честное слово… Не нравится ему, что жена повеселилась немного… Сейчас я тебе покажу, как спиной к жене поворачиваться, бессовестный муж…
Она сама подлезла к нему, растормошила, завела. И отдавалась со страстью. Понятно, что ж… Организм – он не Тимошка, он своего требует. Ему плотская разрядка нужна. И все тут было, и пело свою песню – и обманная ее нежность, и раскрепощенность, и страсть, и полет, и падение
