душной, заносчивой и безжалостной, как здешнее солнце, земле. И каждый раз отвечала: помпезные храмы – как горы в дрожащем от зноя мареве. И блестящая на солнце сеть каналов. И аромат гранатовых садов за городом.
Посол выкроил для нее время, когда солнце почти взобралось в зенит.
– Как верховный жрец? – вежливо спросила Зено, стоило ему переступить порог.
Ксад ответил не сразу. Женщина догадалась, что посол еще не ложился, и засуетилась, подставив кресло, налив полную чашу холодной фруктовой воды.
– Не знаю… – наконец, выдавил он. – Плохо.
– Что с ним? Послать за целителем из Круга?
Ксад поморщился, как если бы она сказала глупость.
– Мелино́й здоров, как вол! – Зено не поняла, зависть это или возмущение. – Пожилой, потрепанный, но вол… Нет, он прокусил язык, расшиб себе лоб и не полностью оправился после приступа. Но в остальном он здоров. Еще меня переживет, – посол нашел в себе силы усмехнуться.
– Тогда что с ним?
Ксад сделал пару жадных глотков. Женщина терпеливо смотрела, как ходит под морщинистой кожей кадык.
– Он говорит, что это первое предсказание в его жизни. Настоящее. – Ксад отставил чашу и поднял брови. – Это меня пугает, я не знаю, что думать… Дать ему время, чтобы пришел в себя? Искать замену?
– Конечно, вы не думаете, что это было предсказание, – Зено налила фруктовой воды и себе и опустилась на пуф напротив.
– Брось. Ночь Темераса… это старая, освященная временем, но просто церемония. Я знаю Мелиноя много лет, это не тот человек.
– Главное, чтобы прихожане не догадывались, – женщина улыбнулась ему сомкнутыми губами.
– Зено, я тебя умоляю… – Ксад отмахнулся. – Дело не в вере. По-твоему, бог – это что-то вроде князя? Свод законов и жрецы-глашатаи?
Женщина понимала, что посол пришел не за этим, что она испытывает его терпение, но все же спросила:
– Тогда что же?
– Ну, знаешь, я не жрец! Но Мелиной хороший священник, он знает, что грош цена владыке, который требует. Истинный бог не кричит на каждой площади. Он… безмолвно наблюдает, но не понукает. Да он и вовсе… я не знаю, должен пребывать вне времени, вне…
– На Изнанке, – подсказала Зено. – В утробе небес.
– Я вижу, к чему ты клонишь! – вконец разозлился посол. – Мы занимаемся не богословскими диспутами. Если бы мое дело не касалось Темераса… Ох, владыки, как же не ко времени!
Ксад провел дрожащей рукой по лицу, словно пытаясь стереть отпечаток, который оставили на нем заботы. Зено было почти жаль старого аристократа: уж слишком долго и слишком многое он нес на своих плечах. И все же почти. Посол был добр к помощнице, но она многое знала, чтобы считать его просто ворчливым безобидным стариком.
– Вот что, милая, – резко сменил тему
