чаще говорили, что такой сын – гордость для любого отца.
На занятиях он по-прежнему преуспевал. Впрочем, обучение всему, кроме военного дела, по мере взросления сводилось к минимуму. Умения читать и писать для спартанца более чем достаточно – многие даже имя своё написать едва могли, но не слишком огорчались по этому поводу. Лишь рассказы о победах Спарты и Ликурге, музыка и поэзия Тиртея, прославлявшая образ жизни Спарты, оставались предметом изучения в школе.
Клеант следовал заветам Ликурга, создавшего Спарту, которая внушала страх окружающим странам. Для успешного военного государства главным были система воспитания, дисциплина и военная организация. Для Клеанта это выражалось в том, что следует быть сильным духом и телом, умелым воином и атлетом, способным идти вперёд, даже когда остальные бегут назад. Там, где одни брали мощью тела, он обладал стойкостью и умением анализировать действия противника. Праксидам в Олимпии сказал ему, что борьба происходит не только на площадке палестры, но и в головах. Тогда он не понял смысла этих слов, но постепенно пришёл к выводу, что умный в состоянии победить сильного, если сможет предугадать его действия. Клеант изучал приёмы борьбы, наблюдал за ходом схваток, учился молниеносно реагировать на выпады противников. Там, где не хватало силы, он использовал ловкость, скорость и ум. Клеант и сам удивлялся, как легко он сумел стать тем, кого называли «настоящий спартанец», стал частью организма, который представляла собой Спарта, живущая по единым установлениям, нормам и законам. Соблюдай их – и всё. Иногда Клеанту казалось, что спартанцы даже во сне дышат в едином ритме, где нет места сбоям. Что будет, если нарушить налаженную работу, если отдельные части захотят чего-то, не предусмотренного Ликургом, – эти вопросы Клеанта не волновали. Единственное, что он не мог изменить в себе, это отношение к Праксидаму, которое было слишком личным для Спарты, но Клеант решил, что тут нет ничего плохого. Брать пример с олимпийского чемпиона – это естественно.
За год до очередных игр Клеант обратился к коллегии пяти эфоров, управлявшей в Спарте почти всеми делами, и получил разрешение на участие в играх. Клеант несколько месяцев усиленно тренировался, чтобы за месяц до начала игр прибыть в Элиду. Отец должен был сопровождать Клеанта, но погиб во время на охоты на медведя.
Дождь, редкий гость для начала лета, поливал с неба, размывая засохшую землю. Чёрный плащ, накинутый поверх чёрного же хитона, промок до нитки, но Клеант стоял у только что насыпанной могилы, глядя, как остатки возлияний – вина и молока – ручейком сбегают с могильного холма вместе с дождевой водой. Несмотря на рыхлую землю, ручеёк не впитывался в неё, а стекал вниз, прямо в Аид. Ветер разметал прядь волос, срезанную Клеантом с собственной головы и положенную на могилу. Мелькнула крамольная мысль, что даже боги не принимают посмертной жертвы отцу от сына,
