пора уроки делать – контрольная завтра.
– Конечно, я понимаю. Учитесь, стране нужны грамотные люди. Всеобщая безграмотность ещё не ликвидирована. Было приятно поближе познакомиться!
– Спасибо, – повторила я урок Марины, – до свидания!
Я поднялась с искалеченного стула – он вышел из-за двухтумбового стола.
– До свидания. Знаешь, давай договоримся: я больше не буду тебя вызывать, но сегодня, раз ты здесь, распишись, – перешёл он вдруг на «ты».
– Честно, не будете?
– Честно, честное военное, – и улыбнулся.
– Хорошо, так и быть. Но не вызывайте – бесполезно, не явлюсь.
– Не вызову.
Как добрый хозяин, он проводил меня до двери:
– Счастливо, успехов тебе в учёбе!
Шагая по аллее центральной улицы, я размышляла о людях, их натуре, жалела коменданта: «Видимо, и сам работе не рад. Заставляют быть таким», – каким, так и не домыслила.
Эрика Георгиевна выслушала, посмеиваясь:
– Так и сказал? Не ругал? Надо же! Ничего не понимаю! В последний раз долго о тебе расспрашивал, – проговорилась она.
– Почему промолчали и не предупредили?
– Да ничего особенного – рассказала, как учишься, как ведёшь себя.
Так закончились мои уничижительные хождения в комендатуру. Осенью 1956 года вышел просуществовавший долгих пятнадцать лет указ об отмене спецучёта. Немцы радовались:
– Бог услышал нас! Защитил!
– Дети смогут учиться теперь в высших учебных заведениях!
– Они свободны!
Как-то вне школы встретилась Амалия Петровна.
– Знаешь, Тоня, не исключено, что письма помогли. Твоё было первым, потому и резонанс был сильным, но позже писали ещё Кун Ваня, Шеерманн Эйвальд. Только вы были разобщены, но это, к счастью, и выручило. Они поняли, что никакой подпольной организации нет и не было, что пишут дети, которые не понимают ситуации.
– О какой организации вы говорите?
– Они ведь считали, что вами руководит подпольная организация! Всех допрашивали. И меня тоже, потому и знаю.
– Вот оно что! Неужто такое можно было предположить?..
– Они предположили…
Целина
«Едем мы, друзья, в дальние края…», «Здравствуй, земля целинная, здравствуй, простор широкий…» Мелодии песен манят, зовут в романтические дали. Мы не думали, что этими романтическими далями станут наши степи.
1954 год. По центральной улице районного центра едут грузовые машины, до отказа заполненные людьми, по преимуществу мужчинами. По селу разносится живое, мужское, слаженное пение. Люди останавливаются, улыбаются, машут вслед. Машины выруливают к клубу, и уже оттуда чуть поглуше доносятся звуки гармони, песни, смех.
Жизнь в алтайской глухомани заискрилась, забилась, запузырилась. Украинцы, молдаване, татары, армяне, башкиры, удмурты – многонациональные колонны двинулись по путёвке комсомола для героических свершений; каждый желал внести свою лепту в благородное дело.
