и вороватым шагом ускользнул в переулок, а мне уже не досталось ничего. Ну точно, это сон. Реальность просто не могла поступить настолько жестоко. А в магазине удается взять лишь пакет химозного хлеба для сэндвичей, да банку шоколадной пасты – последнее, что еще остается на прилавках.
В который раз пытаюсь дозвониться до мамы. Уплетаю дюжину бутербродов с шоколадной пастой, достаю учебники, но, так и не открыв, следующие несколько часов кутаюсь в плед и бесконечно обновляю ленту новостей.
В середине дня в город заходят гигантские военные машины. Щетинясь пушками, проползают уродливой колонной возле моего дома. Я вижу их из окна. Слышу, как гусеницы дробят положенный в прошлом году асфальт и сминают плохо припаркованные на обочине авто.
Следом появляются люди. Группами и поодиночке выглядывают из подъездов и переулков, сливаются нестройной толпой и тянутся за ними на площадь. Я присоединяюсь и нас становится все больше. Народ скандирует имя царя, поет гимн и другие патриотические песни и те, кто не знают слов разучивают на ходу. Потом в захватчиков летят камни. Под восторженные вопли несколько парней запрыгивают на броню головной машины и срывают имперский флаг. Вокруг кричат и аплодируют, я тоже изо всех сил хлопаю в ладоши.
И танки уезжают.
Незнакомая девушка обнимает и крепко целует меня в щеку, мы визжим и, схватившись за руки, бросаемся в пляс. Даже солнце выглядывает из-за туч. Висевший на душе камень теряет львиную долю своего веса. Самое страшное позади. Я почти проснулась. Уже завтра жизнь вернется к своему размеренному распорядку. Когда-то он казался до боли опостылевшим, нередко заставлял плакать в подушку, сейчас же в целом мире не найдется ничего более родного и желанного.
Появляется полиция. Сотни фигур, с ног до головы упакованных в черную броню, с огромными металлическими щитами выше моего роста и тяжелыми дубинами. Больше всего они похожи на роботов. Но роботы просто не могут быть настолько жестоки.
Воздух трещит, люди кричат от боли. Пожилой мужчина падает передо мной с рассеченным затылком и не может подняться. Я протягиваю руку, но толпа оттесняет в сторону. Оглядываюсь – на том месте стоит автозак. В надежде разглядеть его седую голову, всматриваюсь в мельтешащую массу, но ноги сами собой разворачиваются и бегом уносят в противоположную сторону.
Входная дверь хлопает за спиной, да так, что стекла по всему дому покрываются дрожью. Я не плачу. Просто слезы по щекам текут, вот и все.
Телефона нет. Я не могла выронить его из кармана узких джинсов, а значит – вытащил в толпе кто-то из моих соотечественников. Вытираю слезы рукавами и те промокают до самых подмышек.
Где-то в шкафу прячется старый побитый смартфон, но номеров в памяти нет, а салоны сотовой связи не работают.
Монотонно обновляю ленту новостей. За окном давно стемнело, но оторваться от крошечного
