мне стоило бы попросить об этом брата, но не буду же я тянуться к нему через Громова, верно? Это нелогично.
Ваня, не прерывая разговора, берет минералку, с треском откручивает крышку и вручает мне обратно.
Я, будто бы случайно, касаюсь его пальцев своими и старательно запоминаю ощущение. Как, должно быть, чудесно было бы держаться с ним за руки.
Громов снова смотрит на меня, на этот раз быстро оглядывая до самых кроссовок. Чувство такое, будто я пакетик чая, который в кружку с кипятком макнули.
Медленно прижимаю бутылку к груди, а Ваня, как ни в чем не бывало, опять отворачивается. У меня же сердце колотится как бешеное. Как жить, когда от каждого его движения у меня все внутри в клочья рвется, а потом волшебным образом исцеляется?
Торопливо пью, пытаясь вернуть самообладание. Пузырьки ударяют в нос, и я фыркаю.
Громов внезапно смеется и говорит мне:
– Гелик, ты как котенок.
– Почему? – оторопело спрашиваю, пытаясь затормозить приток крови к щекам.
– Они так же смешно чихают.
– Я не чихала, – говорю сварливо.
Но внутри меня буквально райские сады распускаются и птицы поют. Очень много теплых мелочей для одного утра, даже не успеваю как следует их посмаковать.
Когда подходим к школе, я торопливо взбегаю по ступеням к Арине, которая ждет меня у дверей. И надеюсь, что Ваня смотрит на меня, хотя бы мельком. Знаю, что фигура у меня неплохая, особенно в этом чертовом комбинезоне, который он, кажется, действительно оценил.
Обнимая подругу, заливисто смеюсь, прогибаюсь в пояснице и откидываю назад согнутую ногу. Иногда я тихо ненавижу эту театральность, которая включается, когда Громов рядом. Но как же мне хочется, чтобы он наконец меня заметил! От этой мысли в солнечном сплетении все болезненно сжимается, что заставляет меня светиться еще ярче. Я обнимаю Арину за шею и вместе с ней захожу в школу. Соблазн обернуться слишком велик, но на этот раз я с собой справляюсь. Мы переобуваемся, сдаем вещи в гардероб, и только тут я смотрю на Громова. У нас уроки на разных этажах.
Он говорит Богдану:
– Короче, если сможешь пойти, скажи, он скинет адрес.
Я тут же вскидываюсь. Эту часть разговора я пропустила. О чем они?
– Что такое? – спрашиваю нетерпеливо. – Какая-то тусовка?
Ваня прищуривается:
– Ты любопытный котенок, Геля.
По моей коже, скрытой провокационным комбинезоном, несутся мурашки. Вскидываю брови и улыбаюсь:
– Любопытство – не порок, Громов. Так что за мероприятие?
В моем голосе сквозят почти игривые нотки. Черт знает, почему я вдруг решаюсь так разговаривать, но чувствую, что сейчас можно.
– Тусовка, Гелик, – сдается он.
– Я приглашена?
– Если брат отпустит.
Бо хмыкает и смотрит
