волосы скручены в узел на макушке, так что много прядей выбилось из него и торчало в разные стороны. В другой ситуации она не вышла бы на улицу в таком затрапезном виде. Никогда бы не вышла, если б не пропала Ленка.
– Когда она пропала?
– Я не з… где-то час назад…
– Дима, Дим! – Тут Андрей увидел и папу, он стоял в отдалении от мамы, в домашних растянутых штанах и куртке, наброшенной поверх майки. – Час назад, говорит, пропала! Дим, что делать-то?
– Я в милицию позвонил. Сказали: подъедут. Я сейчас в сторону парка пойду, а вы тут по дворам пройдитесь. Кричите, спрашивайте! Вдруг кто что видел.
– Дим, на ней белое платьице в красный горошек, на ногах красные сандалики маленькие, волосы резинкой схвачены…
Папа кивнул и пошел в другую сторону.
– Теть Тань, мы к луннику сгоняем и возле стройки посмотрим. Вдруг она с кем-то на стройку увязалась. Там всегда большие собираются, – сказал Славка. – Владик бегать не может, он тут походит.
– А я дальние дворы посмотрю! – сказал Андрей и рванул в подворотню.
– Не потеряйся сам! – крикнула мама ему вслед. – Андрей! Слышишь?! Андрей! Лучше не иди один!!!
Но он летел подальше от ее глаз, крича: «Ленка, Ленка», так ему хотелось не видеть маминого лица. Как он мог не усмотреть за сестрой? Он несся через дворы, спрашивал людей, и многие даже соглашались ему помочь, тоже куда-то подрывались идти, бежать, искать, кричали: «Лена, Лена, Лена Куйнашева! Тебя ищет брат! Лена!» Он бежал и бежал, из двора во двор, заскочил в магазинчик с высоким крыльцом, там всегда толпились какие-то люди, спросил кассиршу, спросил покупателей, но никто не видел девочки в платье в горошек.
Андрею казалось, что осталось пройти всего пару дворов, но они все не кончались и не кончались, вот он забегает в арку: перед ним двор – в центре песочница, качели, лавочки, деревья – нет людей, но это нормально, уже ведь поздний вечер, даже по летним меркам, в домах горят окна. Тут и спросить-то некого, пусто; бежит дальше, в арку – и попадает в такой же двор, точно такой же, даже качели такие же сломанные, но…
Андрей остановился. Это место, которое у них называли «рыбы-черти», иногда просто «рыбы» – такой странный двор, внутри которого еще один двор, и говорят, что иногда там случается такое… оказывается: в том дворе еще один двор и еще один двор. Короче, бесконечные дворы. Многие рассказывали, как блуждали там по часу, а то и больше, кто-то, говорили, и навечно остался. Даже отец как-то пришел домой белый, как холодильник, и рухнул без слов на диван. Назавтра стал втирать, что зашел в «рыбы-черти» и влип на три или четыре часа. Андрей тогда подумал, что отец просто спьяну заблудился в тех кварталах, там куча одинаковых домов, неудивительно, что в сумерках да по пьяни можно блуждать часами…
Говорили, что выбраться из «рыб-чертей» можно, только если начать считать окна, считать и замечать – что в них, какие занавески, какие цветы в горшках, какие кошки на подоконниках, какие лица за стеклом. Внимательно рассмотреть каждое окно – и шагнуть в подворотню. Тогда
