что с ним случилось. Привести их сюда никто не решится – нарушать уединение ванапрастхи нельзя.
Вэл понятия не имел, как далеко от общины он сейчас находится. Не придумав ничего стоящего, он обошел хижину и увидел позади нее небольшой навес. Под сплетенными пальмовыми листьями, служившими подобием крыши и защитой от проливных дождей и палящего солнца, на стволах деревьев была подвешена грубая серая ткань. Вэл попробовал в нее лечь, но сразу у него не получилось занять позу, удерживающую равновесие, и он, перевернувшись в воздухе, рухнул на землю. «Черт!» – выругался он довольно громко, вставая и потирая ушибленную спину. Но уже через минуту Вэл снова попытался оседлать проклятый гамак. На этот раз ему удалось забраться в него, вытянуться во весь рост и лежать какое-то время, замерев и боясь пошевельнуться. Положение нельзя было назвать удобным – тело, не приученное находиться в подвешенном состоянии, не расслаблялось, а всячески сопротивлялось вынужденной позе онемением то ноги, то бока. Сдаваться Вэл не привык, а потому решил уснуть во что бы то ни стало.
Спать ему хотелось, пожалуй, больше, чем есть: зелье, отключившее вчера его сознание, перестало действовать часа через два, но дозорным этого времени вполне хватило, чтобы оттащить его на приличное от лагеря расстояние. Потом Вэл шел сам еще часов шесть, пока не оказался здесь, у хижины Маниша. Ведун не сразу открыл ему дверь, лишь спустя часа полтора Вэл смог войти в хижину и сесть на коврике на полу. Маниш дал ему чаю, и это было все…
Дальше ни о чем думать не получилось – Вэл задремал…
– Пуруша, пуруша,21 – кто-то трогал его за плечо и обращался к нему тихим тревожным голосом.
Вэл открыл глаза и прямо перед собой увидел ребенка, мальчика лет двенадцати, смуглый цвет кожи и черные, слегка волнистые густые волосы которого выдавали в нем члена общины. Его огромные синие глаза внимательно смотрели на Вэла. Вэл не сообразил спросонья, что все еще лежит в гамаке, и, попытавшись подняться, снова свалился на землю.
Мальчишка засмеялся, видя, как пуруша с трудом поднимается, а потом снова падает, потому что онемевшие ноги не держат его.
«Черт!» – вырвалось у Вэла, когда он понял, что не может встать, и остался сидеть на земле, хлопая себя по ногам, чтобы восстановить кровообращение в них и избавиться от колющих мурашек.
– Смешно? – спросил он мальчишку, сам с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.
Мальчик не понял его слов, но, безошибочно распознав ситуацию, показал, как нужно встать, чтобы онемение в ногах прошло быстрее. Мальчик потянул его за рукав, видимо, это означало, что нужно идти за ним. Вэл сделал, как тот советовал, и сразу почувствовал ноги.
– Вэл, – приложил он руку сначала к своей груди, а потом к груди мальчика.
– Сапан,22 – с достоинством произнес мальчик.
– Сапан, – повторил Вэл,
Человек (санскр.)
Сон, мечта (санскр.)
