чтобы ты жила счастливо. Но мне приходилось скрывать тебя от придворных. Теперь ты понимаешь почему.
Потому что Думаи была так похожа на императора. Если сравнить, черты ее были мягче, и ростом она была чуть не на голову выше, но они были словно портреты одного человека, написанные двумя одаренными художниками, – от широко поставленных глаз до округлости подбородка. Даже родинка на левой скуле одинаковая. Ей делалось не по себе от такого сходства.
– Надо было мне решиться уплыть за море, увезти тебя в Сепул, – с горечью сказала Унора. – Но мне, как это ни глупо, хотелось быть поближе к твоему отцу. Любовь привязала меня к этой горе. А теперь…
Она прижала рукав к губам.
– Отдохни, – сказала ей великая императрица. – Все равно мне нужно поговорить с внучкой наедине.
Унора вышла. Думаи медленно повернулась к великой императрице – к женщине, которая не только из года в год направляла ее путь, но и была ее бабушкой по отцу. Впервые Думаи всмотрелась в ее лицо, ища подобия своего. Между ними сходство было не так разительно.
– Когда вы узнали?
– Унора рассказала мне при первых схватках. – Великая императрица, поджав губы, смотрела в окно. – И все эти годы я помогала скрывать тебя от собственного сына.
– Зачем?
– По той же причине, по которой она бежала, Думаи. Из страха, что с тобой случится беда.
Заря за окном разводила водой красную тушь.
– Более двух веков назад поднялось восстание против нашего рода, – сказала великая императрица. – Боги уснули, и некий юноша, воспользовавшись их отсутствием, провозгласил себя Королем Лугов. Мятеж продолжался несколько месяцев, пока его доверенная оружейница не убила бунтовщика. Предательницу звали Сософима. Она бы ничего не значила в этом мире, если бы не выдающийся дар к работе с металлом. Дом Нойзикен вознаградил ее, наделив клановым именем – Купоза. То была большая ошибка.
Думаи слушала.
– Сософиме поручили лить колокола для всей Сейки. Они отливались по образцу Королевы Колоколов, чтобы пробудить богов в случае новой угрозы, подобной мятежу Короля Лугов. Ее потомки с каждым поколением становились богаче и честолюбивее. Многие правители за последние двести лет были лишь игрушками в руках регентов Купоза.
Это откровение обрушилось на Думаи пластом снега – она годами не чувствовала такого холода.
– До меня правила моя двоюродная сестра. Они с рождения лепили ее, делали слабой и нерешительной. Меня призвали на Радужный трон, когда она умерла в родах, сын ее тоже не выжил. Я стала помехой для Купоза. До того они меня не замечали и потому не привили мне верности к себе. Мало того что я оказалась достаточно взрослой и проницательной, чтобы противиться их влиянию, у меня уже был сын – от одного из их соперников из клана Митара. Я была сильна волей… до столь удобной для них болезни, которая и вынудила меня отречься. Я поправилась, но трон пришлось сменить на звание верховной служительницы. Вернуться стало невозможно. Они удалили меня, когда
