многих. Для него Дебри были не просто старинной сказкой.
Его кляча застучала копытами по дороге, ведущей к окруженному рвом поместью. Вдалеке показались черепичные крыши и высокие кирпичные трубы. Вулф спешился у ворот и провел лошадь к конюшне, где чистил жеребца конюх родом из ментского Садирра.
– Добрая встреча, Рик, – окликнул его Вулф.
Риксард обернулся, нахмурился и тотчас просиял:
– Мастер Вулф?
– Я самый. Как поживаешь?
– Отлично.
Риксард утер лоб запястьем и ухмыльнулся. Он был рыжеволос – обычное дело для ментца.
– Насилу вас узнал. Добро пожаловать домой. Мы вас ждали?
– Нет. Есть кто дома?
– Хозяйка, думаю, в розовом саду.
Розовый сад располагался у самых ворот. Старшая сестра, завернувшись в плащ, читала в кресле-качалке – удобно устроилась, будто желудь в своем колпачке. Вулф оперся на калитку.
– Эй, Мышка, – позвал он.
Мара оторвалась от чтения.
– Вулф! – Она поспешно захлопнула книгу. – Неужели ты?
– Если только из лесов не выбрел мой двойник.
Мара рассмеялась, бросилась к нему, и Вулф схватил ее в охапку. Сестра повисла у него на шее, обдав запахом лавандового порошка, который носила в карманах.
– Просто не верится, – проговорила она в его плащ. – Ты почему не написал заранее?
– Не успел. – Вулф уперся подбородком ей в плечо.
Одно объятие вернуло его во времена, когда он сидел с ней рядом, слушая вечерние рассказы и купаясь в ее тепле – мягком и надежном.
– И остаться смогу не больше пары ночей.
– Ох, подольше бы!
– И мне бы хотелось. Все ли дома?
– Па с Роландом разбирают спор в Тернли, но до ужина должны вернуться. Отец все корпит над налогами. – Мара отстранилась и сияющими глазами всмотрелась в его лицо. – Ох, Вулф, какой ты! Вот уж не думала, что дорастешь до Роланда.
– Да я уже в прошлый раз с ним сравнялся.
– Последний раз я тебя видела мальчишкой.
Мара, на его глаз, совсем не изменилась, только волосы отросли почти до пояса и тонкие пряди касались ее пухлой щеки. Он поверить не мог, что прошло три года.
– Прости, что оторвал от чтения, – сказал Вулф. – Уютное у тебя здесь местечко.
– Прощаю. – Мара отошла за книгой, вернулась и взяла его под руку. – Идем. Отец с ума сойдет от радости.
Лангарт насчитывал не один век. Шестьдесят комнат бывшего аббатства окружал дворик, где росло черносливовое дерево. В полумраке дома Вулф наполнил грудь знакомыми запахами: дуб, сухие травы, принесенная слугами для благовония таволга.
– Как твои дела? – спросил он сестру, похлопав по лежавшей у него на сгибе локтя бледной ладони. – С последнего письма?
– Да
