случая.
Поделки при ближайшем рассмотрении полностью приковывают к себе внимание Сабины. Животные и люди, вырезанные с невероятным изяществом и раскрашенные до того реалистично, что можно было засомневаться, что держишь в руках что-то неживое, сотворенное. Это были не просто фигурки – каждая в то же время являлась сложным механизмом.
Девушка осторожно берет небольшую и старую на вид игрушку в виде вытянутого мальчика с угловатым лицом. Глаза его выписаны голубой краской, но то ли от времени, то ли от солнца она иссохла и потрескалась, пустив небольшие трещины, словно раскалывающие взгляд мальчика изнутри. Тонкие белые руки держатся за грудь, а на узкой спине, облаченной в красный сюртук, виднеется небольшая ручка-ворот, как у заводных шкатулок. Сабина берется за нее и медленно прокручивает по часовой стрелке. Руки мальчика разводятся в стороны вместе с лацканами сюртука, обнажая яму из распахнутых ребер, окрашенные в серое легкие и ярко-алое сердце, которое состоит из небольших пластин, приходящих в волновое движение по мере того, как ребенок разводит и сводит руки вслед за поворотами ручки. Кажется, что деревянное сердце бьется…
Девушка чувствует, как от этого вида кожу возле основания шеи пробивает мурашками, и спешит остановить механизм. Игрушка показалась ей жуткой, хоть и талантливой.
– Нравится? – голос позади нее становится неожиданностью, усиливая нервную дрожь. Вновь она не слышала ни звука открываемой двери, ни шуршания шин о деревянный настил. Отчего-то Сабине неуютно стоять к Тимуру спиной, и она спешит развернуться. Парень с притаившейся в уголках губ мрачной усмешкой наблюдает за ней.
– Тонкая работа, – коротко отвечает ему девушка, продолжая сжимать фигурку в руке.
– Нужно же мне было хоть что-то перенять от известного отца, – руки Тимура расслабленно опущены вдоль подлокотников кресла, но в глазах мелькает легкая тень, словно зрачки их расширились, а затем снова сузились, как у кота, наблюдающего за подвижной игрушкой. – Возьми себе.
Он кивает на поделку.
– Не нужно, – бормочет Сабина, возвращая игрушку обратно на место.
– Это подарок драгоценной гостье, – ирония и серьезность мешаются в низком голосе юноши, не позволяя понять, чего же в нем на самом деле больше.
Тимур успел сменить одежду на домашний мягкий костюм, состоявший из тонкой водолазки с высоким горлом и таких же штанов. Волосы, свободно опускающиеся волной чуть ниже ушей, практически сливаются с черным цветом ткани. Только легкий румянец на белоснежной коже дает понять, что перед ней человек, а не черно-белая картинка.
Сабина наблюдает за тем, как подопечный, отмерев, подкатывает свое кресло вплотную к кровати и, оперев собственный вес на руки, пересаживается туда единым ловким движением. Все действия его выглядят уверенно до автоматизма. Она знает, что пациентам, пережившим травмы, приведшие к утрате или ограничению привычных
