когда я потеряла родителей, то поняла, что никого роднее для меня уже нет. Кастусь – мой брат, моя семья. Мы должны держаться друг за друга, заботиться. Родная кровь…
– Венцеслава меня ненавидит, – произнёс Матеуш. В словах не прозвучало ни обиды, ни горечи. Он просто сказал, как было на самом деле. – И всегда ненавидела, с самого рождения.
Закат сделал его лицо печальным, даже мечтательным. Золотой свет, растекавшийся из-за вершин деревьев, придал живости глазам, багрянца щекам и губам. У Матеуша были красивые волосы: длинные, золотистые, слегка волнистые. Солнечные лучи сделали их почти медовыми, такими гладкими и нежными на вид, что неожиданно захотелось к ним прикоснуться.
– Старшие сёстры часто ненавидят своих братьев из ревности. – Велга пожала плечами с наигранно равнодушным видом. – Я была любимицей матушки, пока не появился Кастусь…
– Дело не в этом. Да и матушка никогда меня не любила. – Он горько усмехнулся и наконец взглянул на Велгу. В усмешке Матеуша не было ни яда, ни издёвки, как у других. Только сожаление и печаль. – Я родился уродом. Про́клятым княжичем. У молодой, прекрасной Белой Лебёдушки, которая только-только вышла замуж за принца, у будущей королевы Рдзении не могло быть такого брата. Люди стали шептаться.
– Почему?
Не то чтобы сплетни о Матеуше Белозерском, про́клятом горбуне, не были известны Велге. Но она слышала их в Старгороде от матушки, нянюшки, от кухонных девок. Все в Старгороде ненавидели Белозерских, а больше всех их ненавидели Буривои. Так уж повелось много веков назад, когда их предки повздорили.
Другое дело – рдзенская столица, где князья Белозерские всегда обладали влиянием и властью.
– Потому что… за год до моего рождения Венцеслава развелась с первым мужем. Он был Охотником, которого обвинили в колдовстве.
– Не может быть.
– Почему же? – Матеуш впервые за долгое время искренне улыбнулся.
– Ей позволили развестись?
– Забавно, что тебя это удивило больше, чем то, что её муж оказался колдуном.
Велга растерялась:
– Просто… развод… для женщины. Её же никто после не возьмёт замуж.
– Только не Белую Лебёдушку. – И снова в бархатном голосе прозвучала горечь. – Она… Королева Венцеслава в молодости была самой завидной невестой Рдзении. Дочь королевского советника и первая красавица. Принц был счастлив на ней жениться. Да и приданое у неё, – Матеуш неожиданно лукаво взглянул на Велгу, – богатое.
– Какое же?
– Старгород.
– Старгород? – Её голос прозвучал едва слышно, нежно, словно она позвала по имени любимого. Точно губы поцеловали каждый слог: Стар-го-род.
Резкое слово. Грозно рычащее, ощетинившееся копьями из-за высоких стен детинца, горделивое, звенящее толстой мошной. Но не для неё.
Конечно, Велга знала, что двадцать пять лет назад Старгород вырвался из-под власти Ратиславии и присягнул на верность
