маг! Так же как и его верный помощник, его правая рука – Лелик Дудкин. – Аполлинарий указал на лысеющего гостя, волосы на голове которого росли по окружности, оставляя центральную часть черепа в идеальной пустоте, по краям же спускаясь на плечи и лопатки длинными легкими прядями.
– Ой…. Ну, честное слово, зачем ты так. – Длинные редкие волосы Дудкина взмыли вверх, будто наэлектризованные. – Мне неловко.
– Ну-ну…. – подбодрил его хозяин дома. – Олег Дудкин – известный в наших кругах искусствовед. Сколько раз ты закрывал меня своей грудью, вставал как скала между мной и толпой критиков!
– Это, конечно, преувеличение. – Грустно отмахнулся Дудкин. Тут же почему-то заговорщицки подмигнул Куцему. – Но твои желания для меня всегда были законом, ты это знаешь!
– Знаю. – Подмигнул ему в ответ художник. – Поэтому ценю тебя!
Дудкин натянуто улыбнулся в ответ, положил в рот огромную клубнику в шоколаде.
– Рина! – голос Аполлинария сделался очень высоким, восхищенным. Блондинка, услышав свое имя, подалась вперед, затрепетала, впилась взглядом в самые губы маэстро. – Сколько лет мы знакомы?
– Много. – Кокетливо ответила Рина. – Лет десять….
– Рина Галкина. – Нараспев произнес Аполлинарий. – Потрясающая женщина! Спортсменка! Моя муза и бесподобная модель. А с недавних пор еще и живописец!
– Это такая мазня….. – в приступе скромности воскликнула блондинка, сжала свой веер пальцами. – Только твое августейшее присутствие рядом с моими холстами придает им какую-то ценность!
– Молчи, молчи, дорогая! – с улыбкой возразил ей Аполлинарий. – Талантливый человек, талантлив во всем! Благодарю тебя, прекрасная богиня, за все райские минуты, проведенные в твоем обществе!
– И я тебя благодарю! – послала ему воздушный поцелуй прекрасная спортсменка. – Обожаю тебя!
Аполинарий подошел ко второй блондинке, сидящей рядом, картинно взял ее руку, медленно поднес ее сначала к своим глазам, потом к губам, выпрямившись, с надрывом в голосе произнес:
– Даже пушки молчат, когда говорят музы! Это о тебе, дорогая Дельфина.
Манерная дама быстро блеснула экзальтированной слезой в глубине огромных карих глаз, прижала ладонь к губам, будто боялась разрыдаться от этих слов, с укором сказала:
– О, Боже….. Аполлинарий…!
– Кто не читал стихи Дельфины Лебединской? – задал художник вопрос, видимо, обращаясь к небесам, ибо никто из присутствующих в зале не решился ответить на него. – Служительница муз, ценительница муз!
– Я сейчас расплачусь…! – в умилении растаяла поэтическая Дельфина, но Аполлинарий уже отпустил ее руку.
– Даниил Владимирович! – окликнул хозяин дома своего странного гостя, до сих пор молча решающего шахматную партию в углу комнаты.
Высокий широкоплечий мужчина поднял голову.
