портретов. Но не просто банальных портретов, а вписать лица людей во времена года. Побаловаться с эдаким сюрреалистическим символизмом, передать суть человека не только через черты его лица и выражение глаз, но и через палитру, через состояние природы на дальнем плане!
– Интересная концепция.
– Еще бы! – вдохновлено воскликнул Аполлинарий. – Написать женщину – бурю, или мужчину – скалу…. Мне тогда казалось, что у меня это могло бы получиться. Но я переоценил свои силы. Как только я начал работу над первым портретом, в доме начали происходить странные вещи….
– Кто был вашей моделью?
– Рина. – Упавшим голосом ответил художник. – Мне она представлялась женщиной – яблоней. Весенней цветущей яблоней с тонким, но очень крепким стволом. Рина сочетает в себе нежность первых цветов и выносливость плодоносящего дерева, нарочитую, даже вычурную красоту и будничность пирога с яблоками. Кроме того, сами понимаете…. Яблоня!
– Первородный грех?
– Именно. – Улыбнулся Аполлинарий. – Тогда я был безумно влюблен в нее. Все в ней вызывало у меня восхищение! И голос, и простота общения и то, с каким восторгом она глядела на меня, признавая мое беспрекословное превосходство над ней.
– Отчего же вы говорите об этом в прошедшем времени? Любовь прошла?
– Да…. – замялся художник. – Мне не следовало бы с ней много общаться. Если бы я мог просто три раза в неделю в полном молчании писать ее, возможно, моя эйфория продлилась бы дольше. Но чем больше я узнавал эту женщину, тем меньше она вызывала во мне восторга. По сути, она оказалась такой же, как все. Я мог бы простить ее деланно простодушные манеры, ее приземленные суждения о мире, даже ее вульгарность во вкусе, если хотите…. Но простить отсутствие хоть какого-то полета истинного воображения, отсутствие внутреннего понимания сути подлинной – скрытой, неуловимой красоты искусства, вот этого самого дрожащего тончайшего нерва души живописи – я не смог. Для модели, как вы понимаете, я имею в виду – Модели с большой буквы, в ней не было ни грамма безумия! Той самой стильной сумасшедшинки, которая является приправой к блюду, острой, обжигающей губы приправой, которая, собственно и делает все блюдо. Рина оказалась обычной бабой, причем небольшого ума. И это все разрушило….
– Но вы успели написать портрет? – с интересом открыл глаза Даниил, чуть подался вперед. – Вы начали картину? Она существует?
– И да, и нет. – Уклончиво протянул Аполлинарий. – Я сделал несколько карандашных набросков. Сделал быстрый этюд маслом. Потом долгие два месяца я работал над живописным эскизом будущей картины. Это был небольшой холст с портретом Рины в полный рост. Но я не дописал его.
– Почему?
– Я не смог. Я, видимо, заболел….
– Что значит – «видимо»? – в бесстрастном голосе Гирса промелькнула недоумение. – Чем заболели?
– Я не могу это объяснить. – С мучительным стоном выдохнул Аполлинарий. –
