в прошлом году, ехали вместе с ним. Погода была великолепная. Из Гааги они неторопливо доехали до своего имения в Хартцвальде, затем – в Штеттин, где вместе с машиной погрузились на пароход, идущий в Таллин – столицу Эстонии. Оттуда было уже совсем недалеко до Тарту – города, где родился Керстен и где до сих пор жил его отец.
Проезжая по местам своего детства, Керстен – вспомнил ли он в это время о мюнхенских рассуждениях Гиммлера? – вдруг сказал, обращаясь к жене:
– Быть может, это наше последнее спокойное путешествие в эти края.
Но ему не было свойственно тратить время на меланхолию или тревогу. Он встряхнул головой, пожал плечами и улыбнулся.
Они приехали к Фредерику Керстену – он не разгибаясь трудился в своем маленьком имении, которое ему оставили по новым эстонским законам. Ему было уже восемьдесят восемь лет, но он все так же любил свою землю, как в молодости, и все так же был жаден до работы и не только. Он был в такой прекрасной форме, что простодушно спросил у сына: не повредит ли его здоровью иметь сексуальные отношения дважды в неделю? Керстен был очень горд отцом. Старик гордился внуком. Ирмгард лучилась весельем и жизненной энергией. То были счастливые дни.
По дороге обратно, проезжая через Штеттин, Керстен и его жена заметили, что обстановка в порту и на прилегающих улицах сильно изменилась. Теперь они кишели солдатами.
Восточная Пруссия, через которую ехали путешественники, напоминала военный лагерь.
Война, о которой Гиммлер говорил Керстену, была уже здесь. Голая, неприкрытая, без прикрас. Немцы собираются напасть на Польшу.
Керстен вернулся в Берлин 26 августа. Еще не успев разобрать чемоданы, он позвонил Гиммлеру, чтобы сообщить о своем приезде. Их отношения стали столь близкими, что прямой звонок Гиммлеру был вполне уместным. Услышав голос Керстена, Гиммлер очень обрадовался.
– Пожалуйста, приезжайте немедленно в штаб-квартиру, я вас очень жду. Спазмы опять возобновились, без вас мне будет очень худо.
Приступ только начался. Двух сеансов хватило, чтобы привести все в норму.
Во время перерывов Гиммлер и Керстен, как обычно, разговаривали.
– В Штеттине и Восточной Пруссии полно солдат. Война скоро начнется? – спросил доктор.
– Я не имею права вам отвечать, – отозвался Гиммлер.
Керстен, спрятав тревогу под понимающей улыбкой, продолжил:
– Знаете, рейхсфюрер, я видел больше, чем вы думаете.
Блаженное состояние, в котором в этот момент находился Гиммлер, развязало ему язык. Он заявил:
– Да, это правда. Мы завоюем Польшу, чтобы приструнить английских евреев. У них тесные связи с этой страной. Они гарантировали им территориальную целостность.
– Но это же будет мировая война! – воскликнул Керстен. – Если вы нападете на Польшу, в войну будет втянут весь мир!
Вдруг голый торс Гиммлера содрогнулся от конвульсивных движений.
