разместилось бы половина улицы, на которой я жила.
– Нравится, да, – заулыбался Макс.
Его глаза, поблескивая, сфокусировали внимание на Майе.
Мне показалось, или они у него потемнели?
– Еще спрашиваешь, – усмехнулась она, продолжая разглядывать дом, – тут такие хоромы, что аж любопытство берет, что там внутри.
– А зачем мучиться от любопытства? – Макс встал напротив Майи. – Может, ты тоже поживешь тут? Так сказать, составишь компанию.
– Кому? Тебе, что ли? – Майя с вызовом посмотрела на Макса.
Это был один из её фирменных взглядов. Обычно мужчины робели от него, частенько бывало, что даже ретировались – ощутив, насколько ничтожны они рядом с моей красоткой-подругой.
Но не Макс.
В ответ он заулыбался еще шире и сказал:
– Можно и мне. Я не против. У меня спальня – шикардос. Тебе понравится.
– Твоя спальня или ты сам? – насмешливо уточнила Майя.
– Хех, – Макс обернулся на Калаша, – похоже, я не ошибся. Подруженька-то царевны тоже из дворянок будет. Слышишь, как речь толкает?
– Ага. В дом пошли, а то царевна вот-вот в обморок долбанется, – Калаш двинулся в мою сторону, и Макс с Майей, давая ему пройти, отошли.
– Что, Василек, еле ноги держат, да? – приглушенно начал Калаш.
Наверное, чтобы остальные не услышали. Но судя по громкой беседе, продолжавшейся между Майей и Максом, им было совсем не до нас.
– Почти, – я заставила себя улыбнуться, чтобы уж совсем не выглядеть жалкой в глазах Калаша.
Улыбка получилась кривой, потому что щека еще сильнее заныла.
– Помочь дойти? – он выжидающе смотрел на меня, я отвечала ему прямым взглядом.
Теперь, когда Калаш был так близко, у меня появилась возможность разглядеть оттенок его глаз.
Я удивилась, обнаружив, помимо уже знакомого мне стального оттенка, зеленые вкрапления в нем. Будто кто-то обмакнул тонкую кисть в акварель мшистого цвета, а потом разукрасил мужские глаза. Пожалуй, самый насыщенный оттенок был рядом со зрачками.
Надо же, бывает такое!
Впервые я видела такие удивительные глаза.
– Молчание – знак согласия, – сделал свой вывод Калаш.
Он уже потянул ко мне руки, и я, пробудившись, испуганно дернулась в сторону.
– Я сама, – нервно ответила я, и как в замедленной съемке, начала оседать на землю.
Калаш с нечитаемым выражением на лице молча наблюдал за этим процессом.
Видимо «я сама», брошенное мной, останавливало его от каких-либо действий, а, может, он просто решил проучить меня.
Как только я почувствовала под попой мелкие камушки, то мои руки сами потянулись к Калашу.
Он, сохраняя молчание, обхватил их пальцами. Я едва не взывала от его стальной хватки. Мужские руки были такими сильными,
