только 73 % от объемов 1913 года{143}.
Но источники поступления товарного зерна также сильно изменились. Перед революцией 72 % зерна поступало от крупных эксплуататоров, помещиков и кулаков. С другой стороны, в 1926 году бедняки и середняки производили 74 % рыночного зерна. На самом деле они потребляли 89 % своей продукции, отдавая только 11 % на продажу. Большие социалистические предприятия, колхозы и совхозы давали всего 1,7 % валового производства зерна и 6 % товарной пшеницы. Но они продавали 47,2 % своей продукции, почти половину урожая.
В 1926 году кулаки, растущая сила на сельхозрынке, контролировали 20 % товарного зерна{144}. По другим данным, в европейской части СССР кулаки и верхушка середняков, то есть от 10 до 11 % семей, продали 56 % товаров на сельскохозяйственном рынке в 1927–1928 годах{145}.
В 1927 году баланс сил между социалистической и капиталистической экономиками характеризовался следующим образом: коллективные производители поставили 0,57 миллиона тонн, кулаки – 2,13 миллиона тонн{146}.
Общественные силы, правящие на рынке зерна, могли диктовать, будет ли еда у рабочих и населения городов, а значит, сможет ли индустриализация успешно идти дальше. В результате борьба становилась безжалостной.
К столкновению
Для того чтобы увеличить необходимые для индустриализации средства, государство с начала 20-х годов давало за пшеницу относительно низкую цену.
Осенью 1924 года был получен довольно скудный урожай, и государство не смогло закупить достаточно зерна по фиксированным ценам. Кулаки и торговцы-частники скупили зерно для последующих спекулятивных продаж по повышенным ценам весной и летом.
В мае 1925 года государству пришлось платить двойную цену по сравнению с декабрем прошлого года. Но теперь СССР ждал высокий урожай. Промышленное развитие городов возрастало, требуя дополнительного продовольствия, в том числе зерна. Закупочные цены с октября до декабря 1925 года оставались высокими. Но из-за недостатка продукции легкой промышленности на рынке благоденствующие крестьяне отказались продавать пшеницу. Государство было вынуждено отступить, отбросив планы экспорта зерна, уменьшив импорт промышленного оборудования и снизив кредитование индустриализации{147}. Это были первые сигналы о зерновом кризисе и противостоянии классов в обществе.
В 1926 году урожай зерновых достиг 76,8 миллиона тонн против 72,5 в прошлом году. Государство покупало зерно по более низким ценам, чем в 1925 году{148}.
В 1927 году урожай упал до уровня 1925 года. Положение в городах едва ли можно было назвать хорошим. Безработица была значительной и увеличивалась по мере прибытия в город разорившихся крестьян. Разница в оплате между рабочими и специалистами увеличивалась. Частные торговцы, контролировавшие половину продажи мяса в городах, беззастенчиво повышали цены. Советскому Союзу вновь грозили войной после того, как Лондон разорвал дипломатические связи с Москвой.
Позиция
Davies, op. cit., p. 17.
Stalin. On the Grain Front. Leninism, p. 59.
Davies, op. cit., p. 27.
Stalin. Problems of Agrarian Policy in the U.S. S. R. Leninism, p. 155.
Davies, op. cit., pp. 29–30.
Davies, op. cit., pp. 31, 419.
