Но он не унывал, а продолжал настырно карабкаться выше, и уже на самом подхвате, в считанных сантиметрах от тянущихся к нему рук пограничников трухлявая планка под его ногой треснула и рассыпалась в прах. Он снова сполз к самому низу болтающегося лифта. «Удержался!» – вскрикнула Зоя. «Лучше бы я упал!» – предательски промелькнуло в голове парня.
Тем временем свист снаряда перерос в отдающий вибрацией гул. И этот звук мог стать преддверием неминуемого конца для парнишки, который так и не успел испробовать на вкус всех радостей жизни.
– Гааанс! – вскрикнула Зоя, беспомощно протягивая ему свои тоненькие растопыренные пальцы. Эти ее слова растянулись для Ланге в бесконечность. Он успел лишь запечатлеть печаль в глазах девушки, которую, как ему казалось, любил и ждал всю жизнь.
Затем последовал взрыв. Тори машинально навалилась на Зою и завалила на пол, чтобы раскаленные осколки снаряда не пожгли ее веснушчатую мягкую кожу. «Отпусти меня! Там же Ганси!» – крикнула она японке, пытаясь вырваться. Но из-за грохота та ее вовсе не слышала, ведь вслед за взрывом снаряда гаубицы последовала цепочка, детонировавших поочередно, выпрыгивающих из почвы потревоженных мин.
Наверх долетала лишь теплая от огня земля, укрывая солдат со сто второго мягким сыпучим настилом и прилипая к заплаканным щекам юной полячки. А столб черного густого чадящего дыма все поднимался и поднимался… много выше, прямо до самых облаков. Он уже не оставлял никакой надежды на то, что за пределами каменного парапета неприступного Козырька еще теплится чья-то жизнь.
2
За взрывами на сто второй снова воцарилось гробовое безмолвие. Солдаты еще какое-то время лежали без движения, опасаясь повторных вспышек. Оглушенные от грохота разрывающихся снарядов, уставшие и напуганные, они, наконец, смогли открыть глаза да выдохнуть.
Первой вскочила Тори, освободив Зою от своих заботливых объятий. Вслед за ней, отряхиваясь от грунта и гравия, поднялись и остальные. Скаврон не переставала оплакивать парня, который совсем недавно стал ее героем-освободителем, вырвав из лап каннибала Масуда Вармажа, готовый пожертвовать собой при нападении стаи анубисов, уносящий ее от варваров на своем железном коне. Слезы текли по покрытым пылью щекам, и, пытаясь вытереть их рукавом короткой кожаной куртки, она лишь размазывала грязь по лицу, переставая быть похожей на себя прежнюю.
– Сохор, подонок! – схватив радиста за грудки, выкрикнула Тори. – И почему апокалипсис забирает с собой только хороших людей, оставляя в живых лишь предателей, трусов и прочую нечисть вроде тебя?!
Испуганный радист поднял руки вверх и, пытаясь отмыть свою совесть, ответил:
– Если бы не я, вы все сейчас лежали бы там, разорванные на куски!
– Замолчи! – сорвалась Зоя. – Погубил хорошего человека и еще оправдывается. Лучше бы
