Хотя наркотиками когда-то баловался. Опять же это исключительно мое предположение. Уж больно странный ты тип. Удивительная у тебя все-таки память. Ты помнишь какие-то несуществующие вещи, а свое настоящее совсем забыл. Видимо, их прибор не только вычищает мозг, но и заливает в него новую информацию.
– Я еще сам не понял, как это работает. Знаете, это похоже на плохое кино. Вот я сижу в полупустом зале и вглядываюсь в обрывки бессюжетной ленты, силясь собрать его в нечто цельное. И в то же время соседи пересказывают мне сюжет другой картины, совершенно другого жанра, и моя концентрация рассеивается. Кристина мне ничего не объяснила. Нужно было…
– Кто такая Кристина?
– Не успел узнать. Возможно, девушка, которая спасла мою жизнь. А возможно, и та, которая первоначально ее отняла. Она вполне могла, как вы говорите, стереть мне память и бросить на произвол, забрав все средства к существованию.
– Она тебя ограбила?
– Я бы так не сказал. То есть… Я даже рад, что она встретилась мне на пути. Ведь без нее бы я совсем пропал и запутался в происходящем. Кто знает, как оно на самом деле. Возможно, Кристина действительно меня спасла. В таком случае, моя благодарность ничтожна.
– Деньги – ценность не великая, но все же какая-никакая ценность. Не бери в голову.
– Я даже не успел понять, какому миру она принадлежит. Наверное, потому что не понимаю, какому миру принадлежу сам. Против чего борется внутренний мир? Против утопии?
– Мы хотим вернуть личное пространство, Гари. Понимаешь, ступая на их землю, ты лишаешься всего личного. У тебя не остается ничего, что можно было бы скрыть. Если ты захочешь уединиться, чтобы излить душу на фотографии с обнаженными дамами, за этим процессом будут наблюдать тысячи глаз. Не исключено, что твоих знакомых. О тебе известно все. Даже больше, чем ты сам знаешь. Сомневаюсь, что там еще остались знакомые. Зачем поддерживать связь с теми, с кем не видишься вовсе? Они сидят в своих яйцевидных клетках и не выходят за порог своего метра. Их пространство сужается до одного шага в диаметре, а им кажется, будто они стали свободными, вольны выбирать, куда идти, что делать и как жить. За них это решили еще до их рождения. На самом деле они боятся мира. Они верят, что он враждебен, и если заниматься тем, что они действительно любят, то их непременно заклеймят. Мир воинственен и страшен, он моментально их убьет, стоит сделать шаг вбок. Вот во что они верят. Мы боремся за правду.
– С каждым годом мы становимся намного слабее природы, потому что не хотим ничему у нее учиться. А мир действительно не враждебен, я согласен. Он инертен и спокоен. Его строит и меняет только наше восприятие по отношению к нему, но только в нас самих. На сам мир наше восприятие и присутствие никак не действует. Все события строятся на причинно-следственных связях, не более того. Вашего сына убили только потому, что он оказался не там, а кто-то другой ожидал от него не того. Если относиться к миру как к полю боя, то он ответит исключительно тем, что вы от него ждете. А ждете вы
