тёмную пору её полный диск вдруг стал красным, кровавым как никогда ещё прежде – и стоял неизменным в таком устрашающем естестве до рассвета, как огромное око бессветно взирая багровым на землю.
В небе ночами – а то порой и среди света дня – люди зрили пылавшие сполохи. Словно пламенный дождь низливался огнём на просторы земли, заревом отблесков мрачно мерцая над городами и селищами, пылая над стенами стерквéггов тревожным пронзительным блеском – вызывая в умах лишь один только страх и суеверные кривотолки.
В один из дней лета, когда не только в ночи, но и в дневных небесах три седмины сияла явившись из звёздной бездонной глуби всех светил невиданная прежде огромная рогатая звезда с двумя долгими хвостами-серпами, с восточной стороны Винги нежданно пришёл буревий, чёрной тучей застивший всё небо над пустошью близ Главных врат Хли́дхельст. Со всей яростной силой обрушился он на утомленный зноем жары ходагéйрд – срывая крыши с домов, побивая неистовым градом оконца и ставни. Пыльным вихрем он содрогнул Верхнее городище и сам Высокий Чертог – размётывая тяжёлую черепицу островерхих крыш дома владетелей, оставив после себя лишь ободранные стропила, подобные рёбрам гнилого истлевшего костяка – погубив под обвалами кровли немало прислуги и стражи, и самого́ прорицавшего волю богов почтеннейшего Аскиля – родича ёрла, воспитавшего Къёхвара после кончины отца. Лютый ветрище не пощадил даже огромное, три века венчавшее крышу Хатхалле вороново гнездо – сбросив с конька и без жалости разметав на мельчайшие ветки и пух прежде полный галдящего писка птенцов, а теперь враз омертвевший плетёный дом вестника Всеотца, бывший ровесником владычества Скъервиров над Дейвóналáрдой.
И наконец в большой праздник Короткой Ночи Скáмманóтт, когда в святилищах Всеотца шли гадания на события дней грядущих, и чаши щедрых подношений богам были полны мёда и жертвенной крови животных – в главном из них при дворце ёрла в Винге случилось самое страшное из знамений.
Стоя среди искусно сотворённых руками резчиков деревянных изваяний дейвóнских богов сам ёрл Къёхвар и вся его пришедшая с дарами владетельная родня, прочий люд и затихшие служители святилища вдруг узрели, как через растворившееся настежь окно в крыше влетел и с предсмертным карканьем упал в стоявший перед ликом Всеотца чан с жертвенной кровью огромный чёрный ворон – великая птица, вестник Горящего, один из зримых земных обликов самогó Всевеликого – смоля́ными крыльями расплескав по полу и стенам алый сок жизни. И резанный из ясеня суровый лик Вотина до ужаса испугал это зривших своим обагрённым обличьем – словно сам бог был смертельно изранен, и кровь его рдевшим потоком растеклась по земле.
Все эти явленные одно за другим грозные и пугающие знамения каждый истолковывал всяк-по-своему – раз за разом страшнее и невероятнее. Но верно, в одном были все правы: великие беды предвещали эти зловещие знаки детям Дейна и всем их уделам – непонятные, и от того ужасающие
