ночи горьки и бессонны.Чайки Клода Моне
Надо мною парят, невесомы.
Сизый сумрак в окне.
И движения крыльев незримы.
Чайки Клода Моне —
Бесприютной мечты пилигримы!
Наяву и во сне
Жизнь проходит туманом белёсым.
Чайки Клода Моне —
Над моим заболоченным плёсом.
Пусть в густой пелене
Без руля и компáса плывуя
Чайки Клода Моне,
Я вас вижу – и, значит, живу я!
И покуда во мне
Будет стих окольцованный биться,
Надо мной в вышине
Будут белые гордые птицы —
Чайки Клода Моне!
«Ковш колодезной воды…»
Ковш колодезной воды —
Со звездой на самом дне.
Вновь Созвездие Беды —
Надо мною в вышине.
Сколько бисер ни мечи,
Ни запутывай следы —
Слишком долгие лучи
У Созвездия Беды.
Слишком свет неистребим —
От Созвездия Беды!
И рождённые под ним —
Словно Вечные Жиды.
Каждый скукою гоним —
От звезды и до звезды.
Каждый ревностно храним —
Лишь Созвездием Беды.
И на все прорехи их
На сизифовы труды —
Семь заклёпок золотых
У Созвездия Беды!
Ковш колодезной воды,
Струйка дрожи по спине…
И Созвездие Беды
Покровительствует мне.
«Надо всё потерять, чтобы вновь оценить…»
Надо всё потерять, чтобы вновь оценить
Шум листвы и дождя серебристую нить,
Скрип качелей, трамваев трезвон поутру
И на скатерти солнечных бликов игру;
И в воскресном метро путь вдвоём налегке,
У торговки вокзальной черешню в кульке,
И тропу через лес, и безлюдье окрест,
И на даче поленьев берёзовых треск;
Зелень с грядки, из чайных стаканов вино,
И шмеля, залетевшего с гудом в окно,
Из колодца воды леденящей струю,
Шорох платья, усталую нежность твою
И волос, по подушке рассыпанных, прядь —
Чтобы вновь полюбить, надо всё потерять!
«Этот странный мотив – я приеду сюда умирать…»
Этот странный мотив – я приеду сюда умирать.
Коктебельские волны лизнут опустевшие пляжи.
Чья-то тонкая тень на подстилку забытую ляжет,
И горячее время проворно завертится вспять.
Я приеду сюда – где когда-то, мне кажется, жил.
И вдыхал эту соль, эту смесь волхованья и лени.
И полуденный жар обжигал мне ступни и колени,
И полуденный ангел, как чайка, над пирсом кружил.
Я приеду сюда, где шашлычный языческий дух
Пропитал черноусых жрецов, раздувающих угли,
Где, карабкаясь вверх, извиваются улочки-угри,
И угрюмый шарманщик от горького пьянства опух.
Этот странный мотив… Я, должно быть, и не уезжал.
Всё вернулось,
