href="#n_19" type="note">[19] я!»«Весь чин старогрузинского уклада…»
Весь чин старогрузинского уклада,
Ночь, красноречье, жар вина и чада,
Рог буйвола в чернёном серебре
И позже отрезвляющие звуки —
Мацонщика призывы, вздох дудуки
И голоса прохожих на заре;
Пекарни дух и песенки, и гаммы,
Базар, Майдан, всех верований храмы,
Глушь переулков и наклонный путь,
И памятник, сносимый с пьедестала,
И ту любовь, что ненавистью стала,
Не позабудь!
«Истерзанное женскою изменой…»
Истерзанное женскою изменой
И частым пьянством до потери сил —
С улыбкою и мукой неприменной —
Больное сердце он в груди носил.
Тогда я был не чуток и не зорок.
По чьей-то просьбе мы автомобиль
Закатывали с гиком на пригорок.
Он задыхался. Оседала пыль…
А, впрочем, и тюрьма его сгубила.
В культурно-воспитательную часть
С лесоповала зазывало било,
Поэзии добавилась напасть.
«Нелёгкую Господь послал судьбу…»
Нелёгкую Господь послал судьбу.
Из мёрзлой зоны выйдя хилым, квёлым,
Болезненным, красив он был в гробу,
И сумрак озарился ореолом.
Иль с теми так случается всегда,
Кого полюбят, несколько жалея?
Вот протянулись долгие года,
Но с ними этот облик лишь светлее.
С годами лишь роднее стали мы,
Теперь понятно странное дотоле
Прямое предпочтение тюрьмы
Столь неизбежной лживости на воле.
«Всё времени не различаем…»
А.Ц.
Всё времени не различаем,
А ходит метла, шелестя…
Ночные беседы за чаем
Припомнишь полвека спустя.
И утренних шумов докуку,
И жар набежавшего дня,
И чуткость к блаженному звуку,
Который ведь был у меня.
И речи о чём-то высоком,
Звучанье излюбленных строк,
И знанье его, что за сроком
Другой образуется срок.
Молчанье о лагерной жизни
И драмы домашней печаль,
И нежность в самой укоризне,
Меня провожающей вдаль.
«Метро тбилисского inferno…»
Метро тбилисского inferno.
Хмельная в обликах ленца.
И подземелья воздух серный
Течёт до самого конца.
Вот путь до кладбища в Навтлуги,
Где все застыли времена,
И память о покойном друге
Сухой листвой занесена.
В дни угасанья часто к звёздам
Он устремлял пытливый взгляд,
И что сулила эта роздымь
Десятилетий пять назад?
Он спрашивал ночного гостя:
«Как будешь дальше жить?», и ты
Как будто уменьшался в росте
От многозвездной темноты.
Был всплесками всезрящей мощи
Твой
