силами оттягиваемый, наступил. А с ним пришло прозрение, почему Рихард так упирался, да и он сам стал для неё понятнее. Время текло. Она нашла себя в заботе о существах, постепенно расширяя границы их скромного королевства, а лавка и бордель стали маленьким развлечением, вносившим разнообразие в лесную жизнь. Пока смятение не влетело в её сердце на крыльях ворона…
Женщина остановилась. Устремила взор в лазоревое, бесконечно высокое небо. Задумчиво покрутила браслет. Интересно, скрывает ли он от летающих осведомителей некроманта? А то хорошо устроился… Конечно, зачарованные вещички были не то чтобы сильными, но долгие годы исправно несли службу. А для надёжности можно орлом обзавестись… На вороньё натаскать… Количество соглядатаев поубавить… Заманчиво. Но перспектива ответных действий обозлённого некроманта вдребезги разбивала радужные мечты. А вот задуматься об усилении зачарований определённо стоило.
* * *
Вдох. Испуг. Жажда знаний. Страх. Выдох. Человеческая жизнь похожа на годовые кольца древа. Но сколько бы эмоций ни таили внутренние круги, для Леонардо они были монолитны. Ведь их объединяла неугасаемая тяга к неизведанному. Что находится за дальним холмом? Что о тебе думает другой человек? Каков на вкус этот фрукт? Почему кровь – красная, а трава – зелёная?..
Разные люди. Разные вопросы. Одна истина. Знания – мерило существования разума, причина удач и поражений, квинтэссенция жизни, за которую порой расплачиваются чужой смертью.
Оказавшись в лаборатории, Эффалия бросилась изучать нижние полки стеллажей. Роскошные минералы на деревянных подставках. Колбы со светящимися грибами. Полные чёрных перьев банки, из каких доносились подозрительные шорохи. Дочь вертела в руках всё, до чего могла дотянуться. Леонардо же стоял рядом: наблюдал, что заинтересует её больше всего. Таким предметом оказался хрустальный шар с радужными прожилками. Слишком пыльный и гладкий, чтобы не попытаться удрать, – он ловко выскользнул из детских пальчиков, устремился к каменному полу и со звоном разлетелся на десятки осколков, засверкавших, точно роса.
Эффалия подняла растерянный взгляд на отца, чьё лицо не выражало никаких эмоций:
– Сам… – в подтверждение непричастности она сердито надула губы.
– А если подумать? – повис в воздухе спокойный вопрос.
Губы медленно сдулись:
– Не хо-тела…
– Сожаления ничего не стоят без правильных выводов.
– Не бу-ду.
– Не будешь что?
– Тро-гать без раз… раз-ре…
– Разрешения? – помог Леонардо.
Эффалия кивнула.
– Но я ведь не запрещал.
На детском личике проступила озадаченность.
– Трогать можно. Даже нужно. Однако делать это следует иначе. Осторожно. Обеими руками, словно в них находится
