– во вкусном запахе был учуян подвох: полезь без спроса, и папа снова начнёт говорить непонятными словами, а главное – чего-то требовать.
– Юная леди нагуляла аппетит? – колдун материализовался у серебряной посуды с яствами. – Рискну попытать удачу на поприще твоих предпочтений, – он выдвинул стул и указал ладонью на обтянутое мягкой кожей сиденье: – Прошу.
Эффалия подошла, взобралась на предложенное место и уселась, высматривая, что бы стащить из красивых тарелок: раз позвали – значит, можно. Выбор пал на блюдце с клубникой.
– Плод. Хм. Я полагал первенство займёт тыквенная каша… или тефтели, – Леонардо наблюдал, как дочь лакомится сочной ягодой. – Прожив одиннадцать столетий, привыкаешь всецело полагаться на собственный опыт. Однако… здесь его нет. Жаль, ты слишком мала, чтобы оценить всю ироничность ситуации. Твоему отцу, гению и новатору, приходится черпать знания со страниц обывательских книг. Впрочем, я не безнадёжен: предложить сок вместо вина догадался и сам.
Эффалия дожевала клубнику, придирчиво осмотрела другие блюда и странно взглянула на отца.
– Согласен. Чрезмерно обыденно, – улыбнулся тот. – Быть может, желаешь отведать кактусового сбитня? Я отправлю воронов в поселение номадов…
Даже не дослушав, девчушка мотнула головой. Немного поёрзала на стуле. Задумчиво осмотрелась. А затем вновь вернула внимание к Леонардо:
– До-мой…
– Уже? Тебе наскучила моя обитель? Если ты устала, наверху есть…
– До-мой, – более требовательно произнесла Эффалия.
Колдун окинул взглядом хмурую дочь и улыбнулся:
– Полагаю, это поверхностное желание. Давай поступим иначе. Ты подумаешь и скажешь, чего хочешь на самом деле.
* * *
По степи, среди пасущихся табунов и отар, пестрели, как мухоморы в лесу, разноцветные шатры. Один из них, по размерам лишь немного уступавший самому большому, стоял на отдалении от остальных, у реки, неширокой, густо поросшей рогозом и осокой.
Хозяйка шатра выглядела нарядно. Заплетённые в две косы, длинные смоляные волосы подчёркивали бездонную черноту глаз. Красный кафтан был расшит золотыми нитями и украшен медными бляшками. Под стать узким штанам. Она радушно потчевала гостя тушёной с диким рисом бараниной, щедро сдобренной пряными травами. Гость же, светловолосый мужчина в одеждах цвета речного песка, делился последними новостями об особах, обоим им небезразличных.
Пара расположилась на полу, на мягких шкурах и пышных коврах, рядом с очагом, где средь алых углей тлели серые кости. Тепло наполняло беседу неторопливостью тающего воска и нагоняло сон на тех, кто в ней не участвовал. По обе руки мужчины лежали две гиены. У ног женщины, наполовину её скрывая, растянулся во всю свою немаленькую длину соболино-махагоновый моалгрен. Он дремал, положив голову на одну из многочисленных подушек, разбросанных по шатру.
