не понимая, для чего надо было озвучивать такие мысли.
Она ушла, а фраза осталась звенеть в его ушах: «А вдруг что-то хорошее возьмет и случится…».
…Вот так, попадая из одного тупика в другой, продираясь сквозь лабиринты юности, окрашенные бессовестно-яркими красками неуместной фантазии, он старался вспомнить молодость и тех, кто был рядом…
Под утро в постели он почувствовал непривычный, какой-то уличный холод. Он плотнее закутался в одеяло, но пора было вставать. В комнате было не теплее, наверное, чем на улице и батареи отопления были отталкивающе ледяными. Позже узнали, что произошла авария, прорвало трубы отопления, и весь дом общежития сделался пугающе нежилым, все – и мужской и женский пол, и трансвеститы и нетрадиционно сексуально ориентированные, стыдливо и неумело скрывающие свои намерения и мечты (время сексуальных откровений было еще впереди), покинули в одночасье эти неприютные стены. Но к вечеру авария была устранена, отопление восстановлено, и все, кто имел возможность и предполагал провести эту ночь у любовницы, или любовника в нормальных условиях вернулись в родные пенаты. А родные пенаты трещали по швам от похмельного синдрома.
– Ничего не поделаешь, – сказал один из старшекурсников, разводя безнадежно руками, будто хотел обнять Азика, но в то же время осторожно отступая на шаг, чтобы никто не подумал, что хотел обнять. – Спасались от морозу.
Он не ответил и вызвал лифт, чтобы зайти в биллиардную в подвале под домом. Тут уже была очередь, несмотря на затрапезный вид биллиардного стола и отсутствие единственного кия, играли ножкой от стула, передавая её друг другу.
– Здорово! – сказал он с плохо скрываемой иронией. – Дожили… На что играете?
Абхазец с последнего курса сделав неудачный удар по побитому шару, уже давно утерявшему свою девственную, радующую глаз идеальную гладкость, ответил мрачно:
– Кто проиграет, тому эту ножку стула засунем…
– Оригинально, – оценил он ответ, попахивавший привычным для него черным юмором, и, не дожидаясь своей очереди, вышел из биллиардной.
А возле лифта совершенно неожиданно увидел её, студентку из Кении, красавицу-негритянку с огромными голубыми глазами, с которой наспех познакомился только два дня назад, однако, не забыл сообщить самые важные сведения о себе, в том числе и то, где живет.
– Вот я и пришел, – проговорила она с необычным акцентом, широко улыбаясь и чуть-чуть уродуя слова, пока он, остолбенев от неожиданности, разглядывал её и не верил своим глазам. – Вот я и подумал, вдруг ты захочешь увидеть со мной, вот, и не знаешь, откуда ты живешь… Вот… – закончила она и перевела дух.
Две бабки-вахтерши у дверей общежития во все глаза рассматривали африканку и со жгучим любопытством ждали, чем эта встреча закончится. Наконец, он пришел в себя.
– Извини, забыл, как тебя зовут… – тихо произнес он.
– А я тебя не говорил, – она улыбнулась, ослепив его рядом великолепных жемчужных зубов. –
