А-а… Деньги из дома прислали?
– Не сейчас богатая, – постаралась пояснить она. – Всегда богатая. Какой хороший ресторан ты знаешь?
Они вышли из лифта, он подвел её к своей комнате, отпер дверь, и она вошла, но вошла так, будто давно жила здесь, уезжала и вот вернулась через какое-то время. Прошла и уселась в кресле, и стала, шевеля губами, шепотом читать страницу, что торчала из пишущей машинки.
– Ты что писал?
– Э-э… Ну, мы потом поговорим… Ты правда хочешь в ресторан, или здесь посидим, чаю попьем? Чай у меня есть…
– Я очень голодный, – сказала она, легонько похлопав себя по животу, – Одевайся. Если хочешь, потом придем сюда. А где твой товарищ-студент?
– Я один живу, – сказал он.
Возникла неловкая пауза, которую, наверное, надо было заполнить, но он не находил нужные слова, лихорадочно искал, но не находил, она же была совершенно спокойна с виду, совершенно раскована, как будто они давно знали друг друга и такое молчание было обычным делом, и не должно было напрягать ни её, ни его.
– Ты хочешь меня поцеловаться? – вдруг спросила она.
– Конечно, – тут же ответил он, понимая, что малейшая задержка с ответом могла бы быть губительна для их дальнейших отношений. А дальнейших отношений он хотел.
Она не хотела передавать ему инициативу, тут же подошла, обняла его, обдав великолепным ароматом дорогих духов, и поцеловала долгим, дух захватывающим поцелуем. Он весь задрожал, затрясся, стал по привычке раздевать её, расстегивать кофту, но она тут же его остановила.
– Сейчас – нет, потом – да, – сказала она.
Когда они вышли из комнаты и шли по коридору к лифту, их сопровождал восторженный свист его приятелей-студентов, околачивавшихся в коридоре от нечего делать, и ему было приятно, а она реагировала весьма сдержанной улыбкой, шла, высоко подняв голову, и была похожа на королеву их племени и на королеву красоты Кении, и всей Африки, и всего мира.
У лифта их догнал Витя.
– Раз такое дело, – начал он маловразумительно, – Я возьму твою машинку.
– Чтоб ты сдох! – тихо произнес он, но покорно кинул ему ключ от комнаты.
Когда ехали в такси, она призналась ему:
– Ты мне очень, о-о-очень нравился… – и взяла его руку своими черными пальчиками с перламутровым маникюром. И стала рассказывать о себе, как её семья живет в Найроби, какой богатый её отец, что он содержит четырех жен, и каждой из них построил шикарную виллу, и как она выучила язык и поступила в МГУ, и как…
Он уже не очень внимательно слушал её, у него мелькнула мысль, что ей безразлично слушает он, или нет, она как бы тренируется в знание языка, практикуется, потому что в самом начале, когда они вышли из общежития, она попросила, чтобы он поправлял её, если будет неправильно произносить слова, и он обещал, но неправильное произношение слов так мило у неё получалось, что он не торопился выполнять свое обещание.
– Я хотел бы оставаться здесь, не ходить в Найроби, – с загадочным видом сообщила она ему конфиденциально,
