«листы и печати»[211], что можно соотнести со смертной казнью за «ябедничество» Судебника 1497 г.
Подделка актов и печатей – неотъемлемая часть мошеннических действий по русскому праву[212]. Характерно, что во многих законодательных памятниках «ябедничество» и подделка документов тесно связаны.
Приведем примеры.
Судебник 1550 г. упоминает «…или ябедничество или подписку или иное лихое дело…», в Уставной земской грамоте волостей Малой Пенежки выйской и Суры Двинского уезда указывает на «…ябедников, подпищиков, кто учнет ябедничать или руки подписывать…», в Стоглаве говорится: «…и нарядных дел с ябедники не было же…»[213]
Судебник 1497 г. относит «ябедников» к «лихим людям». Понятие «лихо» означало на Руси беду в широком смысле, разорение, крупный материальный ущерб[214]. Примечательно, что замена «т» на «д» в слове «ябетник» произошла, по мнению филологов, под влиянием слова «беда»[215]. В понимании того времени «лихие люди» – это преступники-рецидивисты, систематически занимающиеся преступным промыслом; в правосознании «лихие люди» мыслились как антагонисты всего государственного уклада, они вне общества, вне православной правды, они несовместимы с русской жизнью в широком понимании, что отразилось в пословице: «лихие люди – ненавистники добру»[216].
В целом же появление такого преступления, как «ябедничество», и в восточнорусских, и в западнорусских землях свидетельствует, на наш взгляд, о параллельном развитии и сходных кризисных явлениях в правоотношениях. «Осочене» I Литовского Статута следует понимать не только лишь как наказание за клевету, связанное с оживлением римского права в эпоху Возрождения[217], но и соотнести с восточнорусским «ябедничеством».
«Ябедничество» не являлось исключительно лишь новгородским явлением, но весьма красноречивое свидетельство новгородского летописца дает основания предположить, что оно пустило глубокие корни в Новгородской республике и приняло там наиболее грубые, насильственные формы. О. В. Мартышин полагает, что «ябедничество» как уголовное преступление с ответственностью за это деяние оформилось еще до падения новгородской независимости. По мнению автора, «тон летописи позволяет предположить, что ябедничество подвергалось не одному только моральному осуждению»[218].
Вообще же, в Новгородской земле к моменту падения ее независимости широкое распространение получили различные противоправные явления. В 1475 г. великий князь Иван Васильевич предпринял мирный поход на Новгород и в ноябре того же года во время «городищенского стояния» судил суд как глава единого Русского государства[219]. Быть может, как судебный прецедент «ябедничество» и возникло именно во время «городищенского стояния», а впоследствии было внесено кодификаторами в первый общерусский Судебник.
Наши изыскания позволяют выдвинуть ряд новых положений.
Статут Великого княжества Литовского 1529 г. С. 33. Ст. 5. Р. I.
Российское законодательство. Т. 2. С. 108, 231, 269.
